Когда ему больше никто не мешал Орталеон одним рывком преодолел всю ширину пирамиды и пронёсся мимо колон. Он перемещался быстро и плавно, словно по ледяному катку, не двигаясь, скользил по чёрной основе, как по восковому покрытию, а остановился перед небольшой будкой, расположенной ровно посередине нависающей на высоких колоннах крыши, но в масштабе поверхности весь навес сместился к краю. Сооружение выглядело очень просто, небольшое, вход на одного за раз, напоминало лифтовую или дольмен, из-за целостных плит, служащих стенами. Смысл в том, что это был вход, лестница на чердак, а точнее, на прекрасный, свободный верхний этаж, отрезанный снизу, то есть всего с единственным проходом. Крупный зал у изголовья пирамиды и есть сам храм, место, где стояли панели управления Ахаратом. Ирмант вступил в комнатушку и ударил по стене, проход закрыла массивная каменная плита, вывалившаяся справа из темноты прямо внутри дольмена, а уже следующим шагом он попал на спускающуюся вниз лестницу, не вертикальную, а прямую, порожками - очень удобный, длинный сход с метровым заграждением вместо перил. Когда Орталеон вступил в длинную комнату с высоким потолком и без перегородок, он спокойным шагом догулял по приборной панели и нажал несколько зеркальных клавиш, перед ним возник тонкий полупрозрачный экран, наподобие сенсора, а чуть дальше образовался люк, из него плавно поднималась некая громоздкая установка. Ирмант выбрал нужный раздел и провёл пальцем, поднимая мощность. На экране возник план помещения, он надавил на отражение входа, после чего запустилась внутренняя силовая защита, с приоритетным усилением двери. Храм древних выглядел своеобразно - странное, пустоватое место без окон, просторный зал на белокаменных мраморных колоннах, точно таких же, как сверху, а точнее, тех самых, на этом ярусе они брали своё начало и шли сквозь потолок. Систему управления поставили примерно в центре капища, под неё сделали специальный вырез, продольное углубление, в форме песочных часов, глубиной сантиметров в десять, а бортик украшал резной узор, заполненный золотом и мелкими, прозрачными кристаллами на концах плетений. Орталеон настроил установку, а во второй половине аккуратной впадины из треугольного люка поднялась модель планеты, вместе со спутником, крупный, подробный глобус, медленно крутящийся, подобно самой планете. Вместе с движением запустилась цепочка щелчков и скрипов. Открылись ещё три круглых люка поменьше, симметрично удалённые от самой модели. Из них выдвинулись каменные блоки, удерживающие в себе очень крупные искры или частицы Ассов, а в данном случае - аккумуляторы, питающие межпланетное устройство. Вокруг уменьшенной Земли зажглась голограмма, повторяющая Солнечную систему и заполнившая собой всё пространство прямо до входа. В остальном, в помещении царил полнейший минимализм, отсутствовали посторонние предметы. Но это лишь видимость. По всему полу распределились едва заметные впадины, что только в них не скрывалось, а вокруг механизма управления в полу расположились стержни - золотые отлития, энергетическая основа. Даже за толстыми стенами невозможно было не слышать звуки схватки вдали и появившийся новый шум прямо около храма. Ирмант запустил Ахаратный столб, а Баламир успел выполнить свою часть договорённости. Орталеон выпустил свой поток, очень много, и тогда искры в храме Нуны начали быстро вбирать в себя его атму, прогреваясь, как движок машины. Параллельно появился и сразу пополз на усиление внутренний гул, исходящий из неизвестного источника, где-то в недрах пирамиды, напоминающий звук за пределами города. Золотая каёмка углубления наполнилась чёрной манной, а мелкие кристаллы начали светиться, вслед за ними и крупные искры. Орталеон обильно манипулировал руками, разводя по статическому экрану перед глазами. Он регулировал сеть источников атмы по планете, задавая каждому нужную мощь, они работали как предохранители, определяя максимальный размер всей энергетической передачи, исходя из подготовленных для энергии хранилищ. Все части Столба и главный храм связывались со спутником Земли, Нуной. Ахарат способен накопить на Лейле атму прямо пропорционально количеству храмов на Земле - мера предосторожности. Последним действием Орта выбрал голограмму Солнца и отметил пункт "игнорировать". Заслышав несколько ударов в стену и дверь, Орта поспешил. Он присел и направил ещё больше собственной атмы в пол под собой, одной струёй энергия прошлась и перезаполнила золотой узор, потом перешла прямо в искры по внутренним, скрытым каналам, вся вязь приобрела угольный оттенок. Это был последний этап, но Орта встречал грядущее со спокойствием настоящего воина, Ирмант вкладывал все свои силы, полностью погрузившись в процесс управления технологией, он не озирался на дверь, зная, что в неё вовсю пробиваются Аримийские ящеры. Феноменальный механизм по передаче энергии достиг необходимого заряда и в пределах вырубленного в камне паза под управляющим вверх ударил столб света, яркое, белое свечение, с зелёными и чёрными нитями, всё сопровождалось мощным выбросом прозрачной, но опасной энергией. Асмодея подняло над полом, он расслабился и сфокусировался на конденсации манны. Свет стал материализовываться в плазму, полностью обволакивающей Тёмного, а заодно, и гигантский глобус вместе со спутником, не затрагивая лишь голограмму, но засвечивая её. Поток струился исключительно в пределах напольного узора и перепада от выделанных песочных часов.

Очень далеко, в чертогах космоса из галактики Дроды, с тёмного спутника ударил необъятный луч, струя сжатой энергии, духа планеты, чистый поток устремился к Земле и Яр-Солнцу, через космический туннель - чёрную дыру, войдя в ближайшую к их планете и выйдя в Стрелец А, в двадцати шести тысячах световых лет от Млечного пути. Манна прошла это расстояние за минуту, преодолев сотни сегментов. В Лейлу Земли вонзился тонкий, прямой луч атмы, тёмно-синего цвета, с ярко оранжевыми кольцами, пробегающими по всей его длине от истока к хвосту, между мирами протянулась непрерывная энергетическая связь, а подпитываемый родным потоком потенциал Ирманта многократно вырос, он сразу же получился огромный резерв Ирматианской манны. Работающий искры продолжали испускать струи света концентрируемого именно возле Лега, достигая Асмодея сияние неторопливо вытягивали из него манну. Светлая энергия вынуждала чёрный поток Орталеона густеть, получившаяся смола вытекала из него, заливая пол, и чем сильнее становился Ахарат, тем больше манны Ирманту требовалось каждую секунду нахождения внутри этого особого, энергетического ветра, дующего из углубления, искр и самой модели. Орталеон терял так много атмы, что между ним и полом образовалась непрерывная видимая связь, тёмные струи, истощающие носителя, однако ему хватало сил, чтобы держать процесс накопления под контролем. На орбите Земли разразилась настоящая паника, ящеры и в кошмарах не предвидели подобного, даже генерал их армады понятия не имел, зачем и как Ассы запустили Ахарат, но душок угрозы испытал каждый Аримииц, а Ирмант уже накидывал петлю им на шею. Углубление, в котором он стоял от-щёлкнулось, стрельнув и став подиумом, но Орталеон по-прежнему не касался поверхности, левитируя над ней, словно в аэродинамической трубе. В какой-то момент выделяемой из тела Лега манны потребовалось её больше, а глобус выделил солнечную плазму, разрастающееся оранжевое облако, надувающееся и вбирающее в себя предметы подобно мыльному пузырю, но энергетическому, растущее вещество забирало жгучий свет на себя, перекрывая ему доступ к телу Орталеона. Внутри этой зоны уменьшенная планета извергла множество маленьких кружков, размерами с мини Луну возле большого глобуса, чёрные кругляши сосредоточились вокруг Ирманта и закружились вихрем, постоянно меняя траекторию движения. К чёрным вкраплениям добавились белые. Внутри плазмы всё пустилось в пляс, начался визуальный буран, а в голограмме проявилось отражение перемещения атмы Дроды. В помещении отсутствовало полноценное освещение, но в пололке были тысячи искусственных отверстий, мелких дыр, как от сверла, и из них выбивался свет не сильнее свечного, хватало для слабого зарева и создания модели вселенной, а оранжевая материя заменяла недостаток осветляя пространство вокруг себя и продолжая расти. После нескольких облётов Ирманта по оси, танцующие в пространстве закруглённые ошмётки манны перестроились и разлетелись по всему храму, попадая в стены и во всё, что встретится, на полном ходу. Атма разбивалась подобно каплям, но передавала внутренний заряд в камень, зажигая вырезанные или пропечатанные повсюду руны, в зале становилось всё ярче, такое зарево могло бы ослепить. Каждый символ прорисовывал вокруг моделей новые звездные системы, работая на расширение голограммы. Где-то в глубине пирамиды раздался звук взрыва, пролетевший волной по всей Борее, а святыня наполнилась дымком, смогом, с резким запахам гари. Когда из спутника Нуны межпланетный энергетический луч устремился в тёмную пирамиду Яр-града вся конструкция задрожала, цепь между двумя мирами замкнулась. Атма попала в крышу беседки, но не разрушая её прошла сквозь по колонам, а через них вниз, на этаж с Асмодеем и дальше в самую основу пирамиды Начало было положено и процесс притирания пошёл на спад.

Самый мощный вид манны во вселенной пропитал пол и стены, всю комнату, настенные символы и дыры в потолке превратились в печи, испускающие раскаленный, дымчатый материал, некий пепел. Капище и дыры были устроены так, что каждый элемент служит системой охлаждения, а тот светлый вихрь, что истощал Орталеона теперь спасал его, отделив от происходящего буйства чистой энергии, но эта грань по-прежнему питалась за его счёт. Оранжевый пузырь, выросший из модели планеты напротив Орталеона какое-то время разрастался очень медленно, но когда пошёл процесс нагнетания капища, плазменный фунфырь резко ускорился в заполнение святилища. Ирманту было тяжело, он обильно потел и быстро уставал, теряя поток и с ним физическую выносливость от избыточной и резкой растраты. Апельсиновая манна быстро выдавливала чистый поток Дроды и все выбросы собою, по итогу она заполнила помещение, прикрыв все поверхности защитным слоем, и не считая наличия яркой плёнки, все прочие проявления энергий угомонились, вспышки вжались в стены. Достигающий Земли луч составлял не более десяти процентов от того объёма, что получала наша планета с Дроды. Остальная же масса оседала на Нуне чертовски красивым, разноцветным светящимся коктейлем, отдаваясь в зеркальном переливании и отражении на земле, насыщенными цветными облаками, волнами покрывающими небосвод и усиливающиеся в каждой последующей вспышке. Это было самое масштабное полярное сияние в истории человечества, одновременно на обоих полушариях, вышедшее далеко за пределы привычного северного ареала наблюдений. Поступающая к нам со спутника атма концентрировалась в атмосфере, а только потом поступала в святыню Бореи.

Далеко в космосе, в сегменте Дармия, Вайтмары Ассов подходили к одному из богатейших, домашних регионов Аримийской цивилизации, а командовал ими Протектор, Апафиус. Он беспокойно сидел у мониторов с горечью и сожалением, наблюдая, как расходуется атма Дроды, ценнейший ресурс, ради которого пришельцы затевали или попадали в войны. Апафиус жаден до духа планеты, всегда хотел больше, и считал, что нужно постоянно присоединять новые миры. От вида растраты накопленной за годы энергии, у него кровь в жилах стыла, но Протектор ведомый личным корыстным умыслом, только что сам попросил у высшей инстанции их планеты одобрения на включение Ахарата и чуть-ли не выбил их согласия, требуя, хоть от этого ему было лишь тошнотворнее. Ему стало жаль, даже очень, но Апафиус и второй раз поступил бы точно так же, дай ему такой выбор повторно.

Энергетический пузырь вдавил атму Дроды не в камень, а через него, в жилы скрытые в стенах храма. Оранжевый поток нормализовал поведение чистой манны с помощью золотой сетки, пронизывающей каменные монолиты, процесс шёл своим чередом. Ирмант проскочил самый сложный этап, стабилизировал перегонку, перевел течение духа в специальные трубки, уходящие в самый низ пирамиды, к земле, связывающие постройку с недрами всей планеты и горным разломом тектонических плит в единую планетарную систему. Яркий мыльный лимб самостоятельно ликвидировался, как только закончил с подавлением внутреннего урагана. Яркая энергия впиталась или разошлась по всему помещению, исчезла, не оставив следов, лимб словно лопнул. На текущей стадии Асмодея, контролирующего процесс, прямо в конце всей цепи затрясло, он испытывал очень сильную боль по всему телу и уже порядком истощился, но главной задачи - набрать нужное количество энергии и лишь потом прервать связь, используя Лейлу, как очень большой предохранитель межпланетного масштаба, ещё не достиг. Пусть внешне атма себя почти не проявляла, она наполняла каждый сантиметр сооружения, а вихрь вокруг Ирманта, удерживающий его парящим над покрытием и отделенным от всего остального, никуда не делся, хоть и стал невидимым. Орталеон продолжал быстро терять внутренние запасы и пропускать через себя сторонний заряд, всё дело в отсутствие помощников, управлять одному оказалось крайне тяжело. Асмодей держался очень самоуверенно и даже тогда улыбался, в душе оставаясь лёгким. Он всегда чистил голову перед выполнением сложных задач, как и сейчас.

Отрёкшись от боли и страданий за судьбу своего клана, Ирмант настроился на цель и не мог отступиться от неё, пока не достигнет или не умрёт. Орталеон в себе нисколько не сомневался, запустить или контролировать процесс переброски атмы в одиночку до него не пробовали, но как оказалось, это вполне возможно. Боль, уже несколько минут пронзающая тело, Ирманта совсем не беспокоила, он воспринимал её как должное и не думал останавливаться, просто отстранившись от её восприятия. Перегрузка, которой подвергалась его тело, была запредельна, но к его счастью совпала с максимальным запасом прочности тёмного, физиология выдержала, однако фортуна переменчива, и скоро всё пошло крахом.

Несколько последовательных сильных ударов вошло в плиту прикрывающую вход, импульс, взрывная волна и оглушающий шум последовали вдогонку. Аримийцы пробили бреж, общими усилиями и не с первой попытки, превратив сарайчик и лестницу в осыпающуюся дыру. Сейтлеры ещё держались, но ящеры сильно превосходили их числом и зажали Ассов на соседней пирамиде. Храм Яр-Солнца стал последним, не захваченным местом в городе, из важного, разумеется. Ассы защищали спасательные капсулы, сдав вторую святыню, им было непросто. Опустошители ринулись в проход как саранча, под руководством командующего наступлением генерала, лично спустившегося с Вимана, чтобы разобраться с внезапным запуском Ахаратного столба через тёмную пирамиду. Командующий драконами до конца не верил, что её кто-то мог запустить. Об Орталеоне он знал, но только о нём, других Легов на Земле не было. Старому дракону было интересно, кто управился с механизмом, он предположил, что Ассы перекидывали Сейтлеров, поэтому взял с собой много солдат. Главный ящер двигался очень медленно, в развалку, хромая на правую ногу и стараясь сильно на неё не наступать, чуть ли не волоча её за собой. Это была очень старая травма. Внешность не модельная, старик явно был не первой свежести, с тяжелой судьбой. Зубастая, чуть вытянутая пасть, с шрамом в пол-лица и подобием металлической маски на другой половине. Аримийского вожака звали Южен, очень старый дракон династии Шан, семьи, приближенной к священному роду Инь, генерал, третье лицо в расе после Херши и Императора Дракона, военачальник и его поверенный.

Группа Опустошителей, уничтожившая массивную дверь нарушила устаканившийся процесс получения атмы и общую обстановку. Взрыв повредил потолок и стены вместе с внутренними жилами, отчего часть пирамиды рванула повторно, но теперь за счёт внутреннего выброса и сильнее, разнеся огромный угол храма. Четвертина гигантского сооружения осыпался, вдобавок, по оставшейся части постройки пронёсся силовой импульс, затронувший Ирманта, но что важнее, его энергетическую защиту в форме лежащих песочных часов. Округу засыпало кусками камней, падающими с большой высоты. Опустошителей тоже разбросало взрывом. Южену повезло, он не успел подойти в зону поражения. Сбив наработанную схему приёма манны, ящеры перебили важные кабеля и энергетический ветер, погасили особую зону вокруг Орталеона, а Ахарат работал, продолжая движение атмы по пирамиде, искрясь и брызгая, в разрушенной части святилища не сбрасывая мощности. Оранжевая энергия больше не удерживала атму Дроду, и та освободилась. Перебой сильно сыграл против Ирманта, знай он, не закрывал бы дверь в априори, страх перед Аримийцами у него отсутствовал. Взрыв унёс жизни многих налётчиков. Защитное поле - неотъемлемая часть межпланетного столба, во время работы три крупных искры в его основе обязательно должны находиться в специальной статической среде, так невероятный объём манны сохраняются внутри кристалла и плавно передаются в хранилище, та самая яркая апельсиновая энергия. Ахарат потерял стабильность, а поток Дроды почувствовал свободу. Из искр и миниатюрной Земли вылетело бессчетное количество энергетических осколков, комков разной мощности и размера, ошмётки ударялись в произвольные точки, столь сильно, что повреждали камень, кроша его в труху или песок, поверхностно, на миллиметры. Заряды попадали и в Орталеона, но он стойко принимал удары, даже не дёргался, он хорошо осознавал, как тяжело ему будет в ближайшее время. Лег остался наедине с немыслимой силой, и атма вырвалась из-под его контроля, из искр летели настоящие молнии. Ирмант имел шанс вернуть себе руль, но весьма небольшой, почти неосязаемый. В этом его суть, он отчаянно двигался дальше, до конца, когда процент на успех приравнялся - один к десяти, а ставка - жизнь, Орталеон не обдумывал свой выбор ни единой секунды. В помещении повсюду возникали завихрения, ежесекундные вспышки и торнадо, очень опасные, сконцентрированные излишки разных стихий и даже чистая атма, многие попади в Асмодея, последний дался в область живота, манна как кислота прожгла его одежду и защитный покров. Импульсные вспышки так и тянулись к Ирманту, его внутренний поток, для стороннего потока будто магнит. Положение ухудшалось, а он принялся выпускать тёмную манну всем своим телом, хоть как-то обороняясь, однако её было мало, а выбросы становились сильнее, мощные плазменные проявления обретали постоянство, захватывая пространство подле кристаллов и распространяясь, обжигая монолиты, металл и чёрную патоку, Ирматианскую атму, ранее контролирующую модель планеты и остальное. Стабильное облако опасной манны распространялось всё дальше и приближались к Орталеона по типу и пути прежней оранжевой бури, но неся в себе другой, очень опасный принцип. Аримийцы заняли дальнюю часть храма, боясь продвигаться из-за происходящего, ящеры ждали Южена, и он почти поспел, оставалось лишь спрыгнуть. Добравшись до Асмодея, атма столба взялась за его тело, словно магма или миллион прожорливых, невидимых бактерий, чистый поток быстро преодолел его собственный выброс и атаковал плоть, надрывая и обугливая её, очень быстро убивая Ирманта. Орталеон ощутил невыносимую боль, кости таяли как воск. Даже Тёмный не мог себя к такому подготовить, он не кричал, стиснул зубы и сжал кулаки, собрав и бросив все силы на последний порыв в попытке переломить ход борьбы и загнать атму Дроды обратно в кристаллы и жили, но не вышло, и он сдался, наверное впервые в своей жизни. Его манны было недостаточно, чтобы всё восстановить и Орта это отчётливо ощущал. Лег отпустил всё на авось, закрыл глаза и расслабил тело, его тут же скрутило, поломало некоторые кости, и когда внутренняя манна иссякла, перестав выделяться, его резким ударом бросило в пол и прижало, удерживая без движения и продолжая уничтожать, будто кислотой. В храме начался настоящий хаос, вплоть до того, что Опустошители вновь побежали обратно, наружу, придержав генерала от спуска. Лёжа на полу, Асмодей мучился, не теряя сознания. Он полностью передал себя в распоряжение отчаяния, слепой ярости и страданий, не за себя, а за родной народ, Орта совершенно не думал о выживании. Даже на смертном одре, тёмный не мог отделаться от чувства незавершенности, вины за то, что сейчас проиграл. Долг мучил его сильнее прочего. Прошлое, настоящее и будущее, на миг свелись к боли и смерти, став чем-то мелким, по сравнению с самым важным, новым смыслом его существования, местью. В какой-то миг, его лицо стало столь безразличным, что показалось, даже стремление уничтожить скопление сил Аримии его покинуло и он опустел. Будто всё питавшее его дух исчезло, не временно, а навсегда, просто моментально пропало, а оставшаяся боль и низшие, злые порывы избавились от совестного обременения, ад получил его сознание в собственное пользование. Находясь в загадочном, молчаливо-задумчивом состоянии, под гнётом чистой энергии, прессом прижавшем его на лопатки и победившей, из правого глаза Асмодея прокатилась слеза чёрного цвета, обжигающая щёку своего носителя. Орталеон извинился перед предками и собратьями, и приготовился к встрече конца.