— Когда надеваешь штаны или когда снимаешь, капитан, — послушно повторил Марото и тоже плотоядно усмехнулся.

Сбежав с Джекс-Тота, он решил, что должен честно сыграть свою последнюю роль и искупить вину, помогая объединить Звезду в борьбе с чужеземными врагами. Но теперь, когда появилось время, чтобы заглянуть вперед, не стоило забывать, что непорочные ни разу не встали на сторону кобальтовых в войне с Багряной империей, а Вороненая Цепь всегда оставалась шайкой мерзких говнюков. И те и другие плевать хотели на всех прочих, и на тот случай, если надежды на их поддержку не оправдаются, разумный человек должен иметь наготове запасной план, для которого потребуется быстроходный корабль, чтобы уплыть как можно дальше от моря Призраков.

— А сейчас мы должны действовать с холодной головой. Постараемся получить аудиенцию у святого престола и императрицы и убедить их, что нужно объединиться, правильно? — сказал Марото.

Совсем было поникшая лучшая сторона его натуры оттеснила в сторону эгоистичные соображения. Драть-передрать, он обязан попробовать. Марото и сам понимал, что это демон вины снова проснулся в душе, силясь проглотить его целиком, как прежде пытались другие монстры. Но что толку размышлять о том, кто может тебя съесть, или о том, кого можешь съесть ты?

— Значит, хочешь добраться до ушей самых влиятельных людей в этой части Звезды? — спросила Бань. — Но ты так старался представить нас святому престолу как обыкновенных моряков, потерпевших кораблекрушение, что теперь они вряд ли проявят к нам интерес. Чтобы внедриться, нужно было убедить их в том, что мы глупы и безопасны, но «внедриться» не значит «получить приглашение к столу переговоров».

— Не значит, — согласился Марото и ухватился потными ладонями за леер, разглядывая пугающий и прекрасный город, словно заполнивший собой весь остров. — Но когда начнем действовать, мне придется сыграть мою самую честолюбивую роль.

— И кто бы это мог быть? — Бань смотрела, прикрывая рукой глаза от сияния, которое вот-вот должно было окружить голову Марото, принявшего героическую позу.

— Тот, кто поставил на колени Багряную империю, а потом вернулся, чтобы бросить вызов королеве Индсорит. Тот, кто сто раз обманывал смерть и вел смертных вместе с монстрами в бой при таких мизерных шансах, что даже паша Дигглби не осмелился бы принять пари. Тот, кто первым попал в плен к армии Джекс-Тота и первым встретился с ее вождями, а потом был отпущен. Тот...

— Это не роль, — сказала Бань, облизнув губы, как делал Марото, когда горячился. — Ты говоришь о себе.

— Драть-передрать, вы совершенно правы, капитан, — ответил Марото с такой широкой улыбкой, что ее свет могли увидеть Пурна и Чхве, Дигглби и София, Мрачный и его дед и даже старая развалина Хортрэп, по какую бы сторону Изначальной Тьмы они сейчас ни находились. — Я готов признать, что лучше знаю, как разрушить мир, а не как спасти его, но тем и хороша сцена, что ветчина там развешена на многих крючках, и узнаешь, какой из них вкусней, пока все не перепробуешь.

Имперский Медовый чертог мало отличался от тех, что бывают в саваннах, если не учитывать того, что на родине Мрачного он у каждого клана свой, а здесь, в Черной Моли, в него как будто набилась вся Багряная империя. В душном, прокуренном чертоге скопилось больше людей, чем набралось бы заслуживших имя охотников во всем клане Рогатых Волков. Но все же следовало отдать должное чужестранцам: многие из них, со сталью на поясе и шкурами на плечах, казались хладнокровными убийцами. Они не прятали свое оружие, и Лучшая еще сильней разозлилась на парня, которого звали Дигглби. Это он затащил ее сюда, причем настоял, чтобы она оставила копье в церкви, чтобы не нарушать, как он выразился, общественный договор... И тут она увидела, что ее сын явился со своим копьем.

Ее раздражение росло вместе с окружавшим шумом, и, когда Мрачный снова куда-то ушел, не сказав матери ни слова, Лучшая решила, что с нее хватит. Крепкое пойло приглушило боль от ран, но при этом заострило колючки, что царапали ее смущенный дух. Идея вызвать демонов и пройти сквозь Изначальную Тьму определенно будет стоить Лучшей потери души, если не самой жизни, и предпочтительно потратить оставшееся у нее время, блуждая под звездами, а не сидя на заднице в этом адском чертоге. Когда прогуливаешься под открытым небом, молитвы получаются естественней.

— Я ухожу, брат Рит, — сказала она монаху, приблизив губы к его уху.

Монах вздрогнул, услышав ее голос, как делал всегда, даже до того, как ослеп.

— Я должна исполнить приказ ядопрорицательницы и отца Турисы. Они поручили свершить правосудие над моими родственниками, но, чтобы узнать, каким должно быть это правосудие, мне придется отправиться на Джекс-Тот, к самому порогу Медового чертога Черной Старухи, и проверить правдивость слов моего сына. Либо вместо него говорит Обманщик, и тогда Мрачного следует убить, либо он говорит правду, и тогда, участвуя в его войне, я буду служить Падшей Матери. Но Неми Горькие Вздохи сказала, что ты решил не ходить с нами, а попросил отвезти тебя в Диадему... Так или нет?