– Надеюсь, все живы?

– Увы, нет… Три мертвяка там. Таум с братом, да пацанчик… Ну тот, с которым девица-то ваша… – он ткнул пальцем в мою сторону, – … прибыла.

– Вот как, – равнодушно обронила женщина. – Мы, пожалуй, отсюда уедем. Ты еще не звал гвардейцев?

– Нет, как можно, – замахал руками тот. – Я же помню ваш наказ: если что случится – сначала к вам, а потом уже…

Она холодно кивнула, протягивая ему серебряную монету, которая как по волшебству мгновенно исчезла в широкой лапе с обкусанными ногтями.

– Ступай, принеси вещи девчонки.

– Сию же минуту! – радостно воскликнул он и быстро попятился к дверям, подобострастно кланяясь.

– Не вздумай припрятать ни тряпки, чтоб подарить потом своей девке!

– Да я и не хотел… – запротестовал трактирщик, но по забегавшим глазками было видно – хотел, и еще как. – Так я это… за вещами, туда и обратно…

– А ну, погоди, – остановила она его. – Ты ведь уже почистил карманы покойничков?

– Я?! – Он состряпал обиженную рожу. – Да что вы! Разве посмел бы я что-то трогать!

– Значит, уже почистил, – женщина достала еще несколько монет. – Принеси мне ее побрякушки, что там были. Все до единой.

Он с сомнением покосился на деньги и поскреб подбородок.

– Добавить бы. Хорошие украшения-то! Дорогие, благородные.

– Никак носить их собрался? – насмешливо спросила женщина. – Учти, начнешь их продавать, в такую историю вляпаешься, что сам на каторгу запросишься. Ступай уже.

Трактирщик сгреб монеты и, ворча, убрался.

– А ты вставай. Давно не спишь. Принесет вещи, проверишь, всё ли есть, – велела женщина. – Ничего тут не оставляй. Соберешься, и сразу пойдём.

Ее голос долетал до меня словно сквозь вату. Гильом мёртв? Невероятно. Я злилась на него, ненавидела его, но все-таки – он мертв? Нет, я его не жалела, скорее недоумевала: с чего разбойникам было его убивать? Сам-то в драку он вряд ли бы полез – я видела, как трусливо он убегал, оставив меня с ними наедине.

Трактирщик обернулся быстро. Он действительно принес мою одежду, драгоценности и даже пальто, утерянное в каморке с дровами, когда я отбивалась от этих негодяев.

– А куда мы идем? – спросила я, пересчитав весь свой скудный гардероб.

Много я не брала из дома, бежала налегке. Думала: вот продадим украшения, купим маленький домик с заборчиком и…

И это вовсе не слезы. Просто в глаз что-то попало, да…

– Как куда? Ты же хотела домой? Поторапливайся, пока гвардейцы не нагрянули! А то будет тебе не дом, а тюрьма и суд с долгими разбирательствами.

Дом! Это было то единственное слово, за которое я зацепилась.

– Конечно, домой. Пойдемте, – мне хотелось покинуть это место как можно быстрее.

Мы вышли из комнаты, тихо спустились по лестнице. Сквозь окна таверны еле-еле пробивались розовые лучи – еще только начинало светать. Я не удержалась и бросила взгляд в зал. Там, за столами, лежали тела разбойников и… Гильома.

Гильом… Моя глупая любовь. Золотой мальчик с пшеничными волосами, красивый как бог, спустившийся с гор, непостоянный как ветер. Теперь он лежал на залитом кровью полу, бледный и неподвижный, словно сломанная кукла. По остекленевшим мертвым глазам ползала муха. Я содрогнулась и закрыла лицо руками. Это страшно… Как же мне страшно…

– Пойдём, – женщина легонько подтолкнула меня к выходу. – Пока местное отребье не повыползало из своих нор.

Что она имела в виду, я поняла, как только мы покинули трактир. Вчера мы прибыли на извозчике, и я сразу же нырнула в ворота, не особенно глядя по сторонам. Вокруг были явно окраины какого-то городишки: грязные, неуютные и опасные. Эта опасность словно была разлита в смрадном воздухе, в самом виде этих хаотично натыканных домов – то хижин, то двух-трехэтажных, в узких и темных улицах.

Она шла впереди. Странно… Эта женщина, в ее элегантном платье, спокойная и по виду настоящая леди, вовсе не казалась чужой в жутких трущобах, по которым мы куда-то пробирались. Она уверенно сворачивала в какие-то переулки, пересекала проходные дворы, перепрыгивала канавы и шагала дальше, точно зная куда идти. А еще мне не давали покоя куклы, те ужасные куклы, в которые она вчера играла… Они лежали на столе точно так же, как сегодня тела: две головой друг к другу, будто сплелись в драке, а третья – ногами к тем двоим, будто пыталась убежать. Это было жутко и неправдоподобно. Боги, скорее бы оказаться дома…

Когда мы вышли на нормальную дорогу, поймали извозчика и уселись в его экипаж, я, наконец, с облегчением выдохнула и сказала, куда везти. Извозчик удивленно обернулся.

– Не обращайте внимания на мою бедную дочь, – женщина покачала головой. – Она больна. Ее лихорадит, совсем ослабла, вот и говорит всякую ерунду.

Я хотела возмутиться, но женщина каким-то особенным образом сжала мои пальцы, и я почувствовала, как погружаюсь в темноту.