Но можно написать и такую работу, в которой будет показано, что после присоединения к России, казахи постепенно прекратили вести войны с внешними противниками, и это благоприятно отразилось на росте их численности; будет обоснован тезис, что вследствие появившегося доступа к российской системе образования, у казахов появилась блестящая волна национальной интеллигенции, которая стала издавать первые книги, журналы, газеты и вести борьбу за права казахского населения. И это тоже будет правда.

Однако и та и другая позиция будет позицией «прокурора» или «адвоката» от истории. Настоящий же ученый-историк, если продолжить применение аналогий из сферы юриспруденции, должен быть «следователем», внимательно изучающим любые свидетельские показания и вещественные доказательства, исследуя события и процессы во всей сложности и неоднозначности. Во имя истины, он должен забыть о своей национальности, региональном происхождении, социальном статусе, политических и религиозных убеждениях, в общем, обо всем том, что определяет его симпатии и антипатии как обывателя.

Ценность трудов Радика Темиргалиева, заключается в том, что он реально демонстрирует подобную возможность объективного поиска научной истины в истории, показывает, что же было действительно, а чего не было в прошлом. Тем самым он, в меру своих сил, способствует формированию в историческом сознании нашего общества многомерной и достоверной картины прошлого, без чего адекватное национальное самосознание невозможно.

В информационную эпоху народ, желающий достигнуть высокого уровня политического, экономического и культурного развития, не может довольствоваться в качестве истории, черно-белыми картинками с традиционными победами и поражениями, триумфами и трагедиями, героями и предателями, гениями и злодеями. Одна и та же историческая личность могла выступать в качестве двигателя прогресса в одной ипостаси и проявлять реакционный характер другой гранью своей деятельности. Одно и то же событие могло изменять к лучшему жизнь миллионов людей и обрекать на страдания не меньшее их количество. Соответственно и исторические оценки редко могут быть однозначными.

Я рад, что наше сотрудничество с автором, зародившись когда-то из случайного знакомства на просторах Интернета, переросло в настоящую дружбу единомышленников, борющихся вместе за то, чтобы внести позитивные перемены в жизнь всего казахстанского общества. Я также уверен, что впереди у автора будет еще много трудов, которые будут подготовлены и изданы при деятельном содействии Научно-образовательного фонда «Аспандау».

Многие люди скептично относятся к истории. Одни в обоснование своей позиции цитируют расхожий афоризм, что история, мол, учит только тому, что она никого и ничему не учит. Другие говорят, что историки в большей степени создают мифы, нежели реально реконструируют прошлое. Третьи вспоминают о довлеющем над историками социальном или политическом заказе, подразумевающем заранее ожидаемые результаты исследований.

Во всем этом, безусловно, есть своя доля истины. Однако необходимо понимать, что человеческое несовершенство не может быть поводом для дискредитации ни истории, ни любой другой науки. Любые ошибки и заблуждения в попытках реконструкции и интерпретации истории свидетельствуют только о неудачах отдельных исследователей. История – это не историки.

Никто не будет отрицать безусловную необходимость личного опыта для каждого человека. Каждый человек с самого раннего детства осознанно или неосознанно анализирует собственную жизнь, избегая ситуаций, ранее причинивших неприятности, либо, наоборот, стараясь воссоздать обстановку, уже приносившую успех. В процессе такого осмысления всегда может иметь место субъективное преломление в виде невольного самообмана, сознательного приукрашивания или сгущения красок. Но абсолютная трансформация пережитых событий в памяти или совершенная неспособность определения истинных причинно-следственных связей, как правило, говорит о недееспособности индивида. Так что, в принципе, каждого нормального человека можно назвать стихийным историком, каждодневно опирающимся на свою микроисторию.

Еще нагляднее практическая польза исторического знания проявляется в сфере профессиональной деятельности. В сущности, приобретая любые знания и осваивая любые умения, люди познают какую-то область человеческой истории. Именно об этом основатели исторического материализма говорили: «Мы знаем только одну единственную науку, науку истории».

Невозможно стать сильным шахматистом, не изучив десятки тысяч сыгранных шахматных партий, не удастся стать признанным поваром, не опробовав тысяч рецептов, созданных твоими предшественниками, нельзя стать хорошим писателем, не прочитав хотя бы несколько сотен книг.

Остается вопрос: имеет ли практическую ценность история народов, этносов, наций, ведь в представлении многих – это не более чем воображаемые или искусственно сконструированные сообщества? Если нет, то значит, нет никакой пользы и от исследования историй спортивных команд, армий, университетов, компаний. В этих уж точно искусственным путем образованных сообществах точно так же имеет место пристрастность, мифотворчество и идеологическая призма, искажающие прошедшие события. Тем не менее этот опыт востребован и явно не только по причине праздного любопытства аудитории. Заимствование и копирование каких-то элементов организациями либо, наоборот, использование механизмов защиты от допущенных ранее кем-то ошибок – это тоже не что иное, как практическое применение исторического знания.