У Молодого мальчишки устраивали драки, хорошо, что он нашел способ перенаправлять их.

– А мой вчера сказал, что не любит меня. Маму любит, а меня нет. Я ему «Отца нужно любить», а он «Не нужно». Ну, всыпал, тот в слезы. Хотел извиниться, а он под подушку голову засунул, и до утра.

– Это он от обиды какой-то.

– Каюсь. Поздно прихожу, сутками не бываю дома. Сейчас должен быть с ним, а я здесь, топчусь на месте.

– Мы топчемся на месте. Не ты в этом виноват. Он оказался сущим подонком. Просачивается сквозь пальцы. Никаких улик. Никто не видел. А если и видел, то ничего, не за что зацепиться. Он даже не играет, не предпринимает ничего. Это только в кино маньяк интересный и два полицейских обязательно найдут зацепку.

– Мы найдем. Мы не можем не найти.

– Да-да.

Они замолчали. Не хотелось говорить об этом, но и менять тему тоже не получится. Пропали дети и чтобы их найти тут нужно что-то сверхъестественное. Ленин за годы практики уже не верил в чудо, а молодой, опасаясь за своих детей и порой видя в каждой бороде и золотом зубе приметы преступника, верил… просто верил.

Телефонный звонок нарушил тишину. Ленин быстро взял трубку.

– Да. Да….

Он молча слушал, его зрачки наполнялись и в уголках глаз появились первые капли. Он положил трубку, тяжело вздохнул.

– Что? – быстро спросил Молодой. – Поступил?

Ленин мотал головой.

– Не поступил? Вот так… жить когда ты хочешь. Будь как все, и у тебя будет как у всех.

Ленин снова закрутил головой.

– Да что еще?

– Детей нашли.

Молодой сел мимо стула, быстро вскочил – показав готовность слушать дальше.

– Они вернулись домой.

Они… что? Вернулись? В каком состоянии. Наверняка они в плачевном. Иначе и быть не может.

– С ними все в порядке. Во всяком случае все при них.

– Надо проверить. Там может быть язык или…

– Медики их осмотрели и кроме нервного шока им ничего не поставили.

– Не может быть. Это хорошие медики? Это может быть еще молодые интерны. Они не сразу, некоторые из них крови боятся.

– Что ты мелешь?

– А то что дети не могли… он же их держал у себя… или могли.

Молодой был растерян. Ему казалось, что за эти несколько лет, что несет бремя «защиты и порядка», он видел все. Пятилетний мальчик, прятавшийся под кровать от вида швабры, боявшийся выходить из подъезда когда стемнеет и рано утром вошел в ряды сильнейших, бесстрашных. Но струны одна за другой лопались, ноги подкашивались…

– Знаю, что невозможно. Руки дрожат. У кого-то ноги. Принеси-ка «черного принца».

– Но мы же… вы же сами говорили.

– Отставить. Они нашлись. Это больше чем повод.

13

Все было позади. Ленчик пил вторую 750-граммовую кружку чая с лимоном. Он не мог напиться. Родители сидели перед ним. Только что они привезли его из полицейского участка. Мама продолжала плакать, а отец с виду вечно больной, сейчас напротив обрел другой более мужественный вид. Казалось, теперь он сможет защитить сына и не допустить подобных случаев.

Все всплыло. Как он сидел в ужасном, день ото дня становящимся смертельно опасном, помещении. Как он смотрел на девушку, чье спокойствие то бесило, то кричало «какого?».

– Ты с ним заодно? – спросил он у Поли.

Он решил, что она точно одна из них. Из них…похитителей. Тот ее подкармливает, дает крышу. Она втирается в доверие, выжимает соки, узнает нужное – готова на все, чтобы не сгинуть на просторах злобного города.

– Да нет же, – устало говорила она. – Что за паранойя. И хочется тебе об этом? Мы тут не в самом перфектном месте, без удобств каких. А тут еще ты иголки под кожу вгоняешь.

Ленчику было все равно, что она говорит – веревка была на 99% срезана, оставалось три волокна. Конечно, ноготь был уже никакой, но всего три, три и теперь его ничто не остановит.

– Нужно отвлекаться. Кругом катастрофа, но ты жив, зуб не болит, значит все в порядке. Тебя беспокоит что будет потом, но ты же не знаешь, что будет. Конечно, может быть все плохо, и тебе не качаться на качелях в парке, но допусти, что все будет хорошо. Что ты дома и все по-прежнему?

Стоит согласиться с тем, что она классно отрабатывала свой хлеб. Потому что парень не выдержал:

– О чем ты? По-прежнему? Зачем ты все это… Мы все тут сейчас. У меня например от вздохов ничего не осталось. Кажется, сейчас вдохну и не знаю, смогу ли выдохнуть.

Поля притихла.

– Он притаился. Который день не заходит. Мы тут и эти ведра. По мне уже кто-то ползает. Это ужасно.

Ленчик заплакал.

– Тсс. Ты слышал?

– Как только забрали Роба, я слышу только тебя. Еще эти шаги… он куда-то уходит, уносит его части, возвращается за следующими… сколько раз нужно ходить, чтобы…