Отец Макса работал в юрфирме, и парень знал, как постоять за себя, будь то реальная угроза или девушка с претензиями. Но и Кристи была не из робкого десятка.

– Что за чушь!? У меня есть сомнения. Помоги их развеять.

Телефон снова оживился. Макс застыл, все еще надеясь, что девушка одумается, махнет одной рукой, другой обнимет его за талию и они пойдут в это «место», где будет поставлена жирная точка в их отношениях. Кристи знала, что не отступит.

– Ответь.

– Да не хочу я брать. И хватит. Мы заходим или нет?

Ангелы взмахнули крыльями, приглашая с одной стороны войти, а с другой – принять деньги. Макс быстро вытащил из кармана кошелек, достал две тысячные и две по пятьсот. Одна из пятисотенных неосторожно упала. Макс потянулся, Кристи выхватила телефон и отбежала в сторону.

– Да. Женский голос. Так я и знала. Кто? Это Кристи. Девушка Макса. А вот так. С кем я говорю.… ну надо же, как предсказуемо. Максик, Максик! Извините, я отвлеклась. Какие у вас планы? Это не мое дело? Да, наверное. Мое дело плюнуть в лицо. Передать ему трубку? Да, легко. Тебя.

Макс взял трубку и тут же отключил телефон, отправив его в один из невидимых карманов.

– Я тебе все объясню. Мы с ней встречались еще до нашего знакомства. Она ненормальная. Все грозилась в окно выпрыгнуть, я не мог вот так вот…

Пурга, пурга!

– Пошел ты.

Макс любил Кристи. Но еще любил Злату, Еву, Жасмин…. У него были планы на этот вечер. Ему надо было успеть до полуночи, потому что он знал, что у девушек есть такая паранойя – до двенадцати ходят романтики, после – от безысходности в не совсем адекватном состоянии, то есть одни уроды. Последним он никогда не был, потому что безысходность и Макс были по разные стороны дороги.

Кристи решительно пошла к лифту. Лифт был занят.

– Ты не права. Нам было хорошо.

Ей не хотелось слушать Макса. Слушала бы – ответила. Это она-то не права? А что если пробежаться. Всего пятьдесят шесть этажей. Решено!

– Давай, хоть провожу.

У него еще есть время.

– Себя проводи!

Через пятнадцать минут она была на улице, а еще через пятнадцать в Раменках. Кристи шла по знакомой тропинке, слушала Мишу Марвина, повторяющего «Будь ближе ко мне» разными голосами. Оставался квартал до дома.

– Помогите, – пропел хриплый голос. Это была не песня. Старуха с тремя мрачными пакетами стояла на дороге.

– Нет, – брезгливо сказала девушка, пробежав этот грязный радиус.

Она быстро шла в сторону дома. Глазами в айфоне, подушечками пальцев уничтожая контакты.

Блин! Потратила на него целую неделю. Семь дней. Это сто сорок восемь часов, сто сорок из которых в мыслях о нем. За неделю она казалось узнала о нем все: пьет ледяное пиво, играет в футбол, мечтает переплыть Атлантику. Добавила в контакте всех его друзей. Юрка. Клевый, стендапер, в кармане по шутке. Прошка. Художник. Ванька, Шома. Семь вечеров – семь прикольных час-сейшнов. Море смеха, прикольных фоток и уверенность в будущем – с такими-то друзьями точно не пропадешь. А теперь ей следует удалить? Все девять контактов. Допустим. Не все участвовали в сейшне. Минус двое. Не все жгли. Еще трое. И этого ждет красная кнопка. У него взгляд как у Макса. Чертовски жаль вычеркивать из жизни Моцарта – джазиста. Почему я не могу с ним общаться? Я не могу? Еще как! Что случиться, если я с ним встречусь? А я с ним встречусь. Еще как встречусь! Это ее взбодрило.

Консьержка спала.

– С праздником, – прошептала Кристи.

На цыпочках пробралась к лифту, и оказавшись внутри, подумала, ведь так может кто угодно войти. Но эта мысль быстро улетучилась уже на пороге.

– Ты где была? – спросила мама.

– Так.

– Предохранялись?

В комнате можно было укрыться от всего и всех. Она включила топовые ролики. На этот раз Басту в «Вечернем Урганте».

– Мне нужно тебя услышать, – мямлил Макс в соцсети.

– Все….

Она не могла уснуть. Поймать такси. Клуб. Но как же не хочется выходить. Лучше уснуть. Кристи пробралась к холодильнику, достала банку пива. «Скажу, потом что… не знаю… папка выпил». Но и напиток не сработал. Хотел творить. Длинный поцелуй на ВДНХ сработал как бикфордов шнур.

– Привет, Моцарт.

Прочитано!

5

Ленчик очнулся. Открыл глаза. Взгляд вправо-влево. Темно. Тут-там-кругом. Голова болела нестерпимо. Хотелось содрать кожу, залезть внутрь и вытащить источник боли. Какой-то чудовищный запах – смесь лука, пота, химического реактива. Он дернулся, руки связаны жесткой режущей веревкой, ноги тоже, привязан к чему-то устойчивому: то ли трубе, то ли батарее. Где они – в подвале, гараже, месте, где сбываются мечты радиационных туристов. Он повернул голову. Шею скрутило как при рождении. Жажда мучала, но это было самое меньшее, что беспокоило. Дверь. Щель. Свет!

– Эй! – захрипел он, не узнав свой голос. Послышалось резкое шевеление где-то в метре и шепот:

– Кто тут?

Хриплый, но женский детский голос. Спокойный… несущий угрозу.

– Я-я нико-нико-го не тро-трогал.

Ленчик задергался, и если бы смог оторваться от трубы, то прополз через эту щель и наружу туда, от этого ужасного запаха, отчего не выдерживает нос и нервы.

– Тихо! Он может услышать.

– Он? Кто он? А ты кто? Не вижу. Ничего не вижу.

– Успокойся, я в той же заднице.