– Им всем теперь немного за тридцать?

– Oui.

– И как давно они приезжают в Три Сосны?

– Четыре года. Всегда в одну и ту же неделю в конце лета.

– Однако в этом году они приехали в начале ноября.

– Oui.

– Странное время для приезда. Листья опали, а снег для катания на лыжах еще не выпал. Погода довольно тоскливая, правда?

– Может быть, номера в гостинице стали дешевле, – услужливо подсказал Гамаш. – Там довольно уютно.

Когда сегодня рано утром он уезжал из Трех Сосен в Монреаль, Габри, хозяин гостиницы, подбежал к нему с пакетом оберточной бумаги и кружкой кофе в дорогу:

– Если вам придется говорить о гостинице, то скажите что-нибудь вроде «прекрасная». Или «прелестная».

Сказать так вовсе не означало солгать. Гостиница в помещении старой почтовой станции по ту сторону деревенского луга, с ее широкой верандой и высокими коньками на крыше, была прелестна. В особенности летом. Как и у всех других домов в деревне, у гостиницы был сад перед входом, где цвели старые многолетники: розы и лаванда, шпили наперстянки и душистые флоксы.

– Только не говорите «потрясающая», – посоветовал Габри. – Звучит агрессивно.

– А мы этого не хотим, – сказал Гамаш. – Вы же знаете, там слушается дело об убийстве.

– Знаю, – серьезно ответил Габри, передавая Гамашу кофе и круассаны.

И вот теперь Гамаш сидел в свидетельском кресле и слушал прокурора.

– Как эти одногруппники оказались в деревне в первый раз? – спросил месье Залмановиц. – Они что, заблудились?

– Нет. Леа Ру росла на глазах у доктора Ландерс. Мирна привыкла опекать ее. Леа и Матео несколько раз приезжали к Мирне, и деревня им понравилась. Они рассказали про Три Сосны друзьям и стали приезжать сюда на ежегодную встречу.

– Понятно. Значит, именно Леа Ру и ее муж затеяли все это. – Из уст прокурора это прозвучало крайне подозрительно. – А мадам Ландерс им помогла.

– Доктор Ландерс, и никто ничего не затевал. Совершенно обычная встреча друзей.

– Неужели? Вы называете то, что произошло, совершенно обычным?

– До прошлого ноября так все и было.

Прокурор кивнул с глубокомысленным видом, словно не вполне верил старшему суперинтенданту Гамашу.

«Это смешно», – подумала судья Корриво. Однако она видела, что на присяжных это производит впечатление.

И опять она задалась вопросом, зачем прокурор так поступает с собственным свидетелем. С главой Квебекской полиции, черт побери.

Атмосфера накалялась не только на улице, но и в зале суда. Судья Корриво посмотрела на старые кондиционеры в окнах. Они, конечно, не работали. Слишком шумные. Отвлекали бы.

Но жара тоже начинала отвлекать. А ведь еще и полдень не наступил.

– И когда же наконец все это показалось вам ненормальным, старший суперинтендант? – спросил Залмановиц.

Он снова сделал акцент на звании Гамаша, но теперь в тоне прокурора ощущался намек на некомпетентность.

– Это началось во время вечеринки на Хеллоуин в бистро, – сказал Гамаш, игнорируя провокацию. – Некоторые гости надели маски, хотя узнать их было нетрудно, особенно когда они начинали говорить. Лишь один был неузнаваем. Этот гость надел черное одеяние до самого пола и черную маску. Перчатки, сапоги. На голову натянул капюшон.

– Настоящий Дарт Вейдер, – заметил прокурор, и на галерее для зрителей раздался смешок.

– Мы тоже так думали поначалу. Но костюм был не из «Звёздных Войн».

– Тогда кого, по-вашему, изображал тот человек?

– Рейн-Мари… – Гамаш повернулся к присяжным. – Это моя жена.

Они кивнули.

– Рейн-Мари предположила, что это отец Моцарта из фильма «Амадей». Но у того была особая шляпа. А у этого – только капюшон. Мирна подумала, что он изображает священника-иезуита, однако креста на нем не было.

И вел он себя как-то необычно. Люди вокруг веселились, а он стоял столбом.

Вскоре люди начали заговаривать с ним. Спрашивали о его костюме. Пытались сообразить, кто он. Но это продолжалось недолго, и вскоре все начали сторониться его. Вокруг темной фигуры образовалось пустое пространство. Пришелец словно находился в собственном мире. Собственной вселенной. Где не было никакого Хеллоуина. Никаких празднующих. Никакого смеха. Никакой дружбы.

– А что подумали вы?

– Я подумал, что это Смерть, – ответил Арман Гамаш.

В зале суда воцарилось молчание.