В пятницу состоялось совещание у заместителя главы администрации города. Оно было посвящено криминогенной ситуации. Совещание началось на ноте, которая характерна для тех лет, когда проводили партийно-хозяйственные активы. Докладывал начальник городского отдела внутренних дел. Жаловался на жизнь. Преступность не снижается. В нашем стотысячном городе каждый месяц происходит два убийства. Сильно увеличилось количество квартирных краж. Не хватает около 30 милиционеров, а 15 человек надо бы уже увольнять за нарушения, да никто не идет на эту работу. Жаловался на то, что не успевает оперативно действовать, принимает только сведения и информацию о случившемся. Оснащения, автотехники нет. При поступлении сигнала о преступлении в другом районе не на чем выехать, ждут, когда приедет ранее выехавшая бригада. Прокурор города, выступая, пенял на несовершенство законов, на то, что законы не направлены на защиту личности, а поэтому часто приходится преступников выпускать, не хватает доказательств, и прочее, и прочее.

Судья жаловался на нехватку материального обеспечения, столов, стульев. Не хватает судей так же, как и не хватает следователей, потому что низка зарплата, а работа сложная.

Началось обсуждение. Я высказался в том плане, что пора бы уйти от такого характера проведения совещаний. Надо иметь конкретную программу. Да, законы несовершенны, техники мало. Раз многие вопросы решаются наверху, надо выходить наверх. Надо все смотреть детально. Когда я заявил, что нет конкретной программы, то получил отповедь со стороны заместителя главы администрации города. Оказывается, программа есть. И непозволительно говорить о ее отсутствии. Это было сказано категорично, повышенным тоном, неуважительно. Я не стал спорить, поскольку понял, что человек сорвался, как сорвался и я сам недавно на одном из заводских совещаний. Обстановка настолько серьезно накалена, так много всего изменяющегося и нестабильного, что порой нервы не выдерживают. Я решил не реагировать на случившееся. Совещание кончилось. Кстати, обнаружилось, что действительно подобие программы было, но она безнадежно отстала от жизни.

…Уехал я с совещания с тяжелым сердцем. Со мной за последние два-три года вообще так никто не разговаривал, тем более, что при разговоре присутствовало много руководящих работников города. Когда меня грубо оборвали, была гробовая тишина, все сидели понурясь, понимая, что происходит. Переживали.

Рабочий день в понедельник начался с того, что в половине девятого позвонил заместитель главы администрации и очень вежливо и тактично, выверенными фразами извинился передо мной за то, что произошло, что тон его разговора был недопустим и вести себя так он не должен. Затем заявил о намерении извиниться передо мной в присутствии тех, кто был на совещании. Очевидно он два дня переживал. По-моему, у него как у руководителя есть неплохое будущее. Надо отдать ему должное, он снял тяжесть с меня и с себя. Раньше начальство вело себя иначе, извиняться не торопилось.

Начинают сдавать нервы у многих. Тяжелая атмосфера на работе, в обществе, в быту. Подспудно идет накопление раздражительности, нервозности, связанное с неудачами в нашем реформировании. Повальным было заболевание сахарным диабетом воинов Наполеона, когда он бежал из Москвы. Удрученные безысходностью своего положения, они заболевали от гнетущей обстановки, от беспросветности будущего. Я не знаю, врачи, специалисты делают ли сейчас такие анализы, и вообще кто-то интересуется состоянием человека в такой стрессовой ситуации. Думаю, что в подобной обстановке нужны какие-то меры. Конечно, в психологическом плане, социальном требуется общенациональная идея, идея возрождения России. Она должна быть сформулирована достаточно четко, служить материальному строительству общества, но, как воздух, необходима и для созидания духовного стержня нашего народа. Нельзя, чтобы все были в угнетенном состоянии.

В пятницу получил телекс, которым был поставлен в известность, что энергетическая комиссия подготовила предложения по повышению цены на электрическую и тепловую энергию на 40 процентов выше прежних. Это – удавка для нашего завода. Я говорю: «для нашего». Потому что практически вся нефтехимия области уже подвержена развалу. Я как-то еще надеялся на здравый смысл. Сейчас нас спасет только резкое повышение курса доллара к рублю.

О чем это у Константина Ваншенкина: о нашем будущем или о настоящем? Или – о нас вообще?

На заводе много говорят о статье в «Комсомольской правде» за 22 января, в которой обнародованы аттестат Виктора Степановича Черномырдина и ведомость вступительных экзаменов в институт. Оказывается, мы учились в одном институте – Куйбышевском индустриальном. И поступали одновременно – в 1962 году. Интересно, что решением Ученого совета Самарского государственного технического университета нам одновременно присвоено звание почетных профессоров.

Все напирают на то, что мало у Премьера блестящих оценок. Да, аттестат мог быть лучше. Но ведь не один аттестат зрелости определяет судьбу человека. Для того, чтобы быть хорошим специалистом в последующем, требуются и другие качества. Зачастую проявляются они значительно позже. Много посредственных оценок на вступительных экзаменах. Первый – первоначально сдан на «неуд», повторно получено «удовлетворительно». Все это любопытно, но не более. У меня в памяти очень много людей, которые заканчивали институты (я над этим давно задумывался) с красными дипломами и терпели фиаско на производстве. И давно для себя отметил такой феномен: люди, которые учились в институте достаточно средне, позже проявляли себя весьма успешно. Те, кто учился неважно, просто порой вынуждены были учиться посредственно: кто-то материально был не обеспечен – подрабатывал, кто-то относился к учебе слегка вальяжно, понимая и ценя в себе резервы, которые можно всегда включить, если необходимо будет усердие, трудолюбие и обнаружится цель.

…Невольно вспомнилось, как я сдавал вступительные экзамены.

Никита Сергеевич Хрущев объявил всеобщую химизацию народного хозяйства. Она должна была стать составной частью коммунизма: после советской власти плюс электрификации. Это был период всеобщего подъема. У меня созрела мысль поступить на химико-технологический факультет, хотя понятия не имел, что это такое.

Я учился в сельской школе неплохо. Все выпускные экзамены, кроме английского и астрономии, по которым были четверки, сдал на пять. Хотелось поступить в летное училище, но из-за слабости зрения пришлось отказаться. Подал заявление в Индустриальный институт.