Инга внимательно посмотрела на меня и молча кивнула.

Я обдумал сложившееся положение. Самое главное, что я отыскал Ингу и что она жива и здорова. Переночуем здесь, ничего страшного. Не хочется обижать Мишку, но придется его куда-то спровадить, чтобы мы с Ингой могли нормально поговорить. Или пускай здесь сидит, в окно смотрит, а мы с ней пойдем прогуляться, достопримечательности местные посмотреть. Переночуем, а завтра первым автобусом в Ленинград. Если она будет сопротивляться, я увезу ее силой. Правда, вряд ли это потребуется, Инга ждала нашей встречи не меньше, чем я.

Только надо обязательно позвонить Мастеру. Хотя бы в двух словах обрисовать ситуацию и узнать, нет ли у него новостей.

– Тут есть телефон?

– Только на почте. И еще у Валентина Авдеича, но он сейчас на работе.

– А где она, ваша почта? Там, где Ленин стоит? – Я поднялся с кровати. – Пойду прогуляюсь.

Кушнер тоже вскочил. Я похлопал его по плечу:

– Отдыхай, я дорогу найду.

Инга нерешительно спросила:

– Ты не сможешь зайти в магазин? Я картошку поставлю, но больше совершенно нечем вас угостить. Даже хлеб кончился. Может, его в магазин привезли? Сегодня к вечеру обещали, если машина не поломается.

– Магазин-то вроде закрыт. Или у вас еще один есть, а не только на площади?

– Есть, и не один, но они еще дальше. А на площади должен открыться. Тетя Зина его всегда вечером открывает, даже если не привезут ничего.

– Хорошо, я посмотрю. Только денег не надо, у меня свои есть! – Инга протянула мне десять рублей, и я оттолкнул ее руку. – Лучше дай переодеться во что-нибудь, а то я вон, смотри как изгваздался. И весь пол тебе затоптал…

Инга дала мне полосатые брюки с лоснящейся задницей, кирзовые сапоги, новенький ватник с солдатскими пуговицами. Брюки я не стал надевать, заправил джинсы в сапоги и сменил куртку на ватник.

– Как, похож я на местного аборигена?

Инга нырнула за полосатую занавеску, порылась в каких-то вещах и вытащила пыльную кепку с большим козырьком. Сама надела ее мне на затылок, так, что козырек торчал вверх почти вертикально, провела ладонью по моей щеке и улыбнулась:

– Вот теперь точно похож, – а Кушнер одобрительно показал большой палец, поднялся со стула и предложил:

– Может, мне с тобой?..

– Оставайся, поможешь чистить картошку. И смотри, чтобы мою невесту не умыкнули!

Про невесту я сказал как будто бы в шутку, а получилось всерьез. И мне это понравилось. Хотя до этого я невестой Ингу не называл даже в мыслях. Инге тоже понравилось, я заметил это по ее взгляду. А Кушнер покраснел и зачем-то отвернулся к окну, поправил тюлевую занавеску и обеими руками оперся на стол.

Инга пошла меня проводить. В коридоре я сразу же обнял ее, но проклятый сосед снова высунул нос, и она меня оттолкнула:

– Иди, женишок, не задерживайся!

– Женишок? Вот, значит, как…

Она засмеялась и легко упорхнула за дверь.

Я вышел на улицу. Настроение было отличным. Я бодро шагал, заново переживая в уме нашу встречу и чувствуя, что улыбаюсь до ушей.

Повернув с Большой Советской на Социалистическую, я сбавил шаг и улыбаться перестал.

Навстречу мне пылили два оранжевых ЛуАЗа 3 . Их угловатые яркие кузова контрастировали с окружающей грязью, вызывая чувство тревоги. Я остановился. Головной «луазик», поравнявшись со мной, тоже замер. В кабине сидели двое парней. За рулем – шкаф с дегенеративной физиономией, рядом с ним – стриженный наголо худосочный очкарик.

Дегенерат открыл дверь, смачно плюнул под колесо и обратился ко мне:

– Слышь, корешок, где тут у вас Большая Советская?

– Большая Советская? Так вам в другую сторону надо! Через площадь и дальше вперед.

– А нам сказали, что она возле церкви. – Очкарик открыл свою дверь, встал на подножку и подозрительно смотрел на меня поверх брезента кабины.

– Кто вам такое сказал? Большая вон там. – Я энергично махнул рукой. – А здесь Малая.

Очкарик продолжал сверлить меня взглядом, но водитель неожиданно пришел мне на помощь:

– Я ж тебе говорил! Надо было мужика слушать, а не эту овцу. Давай, садись, и поехали.

Очкарик помедлил, прежде чем закрыть дверь. Вид у него был такой, будто он намеревался спросить у меня: «Мы с тобой нигде не встречались?» Я с ним не встречался, это точно. А он… Может, он видел мою фотографию? Я был уверен, что они ищут Ингу. Я это почувствовал сразу, как только увидел оранжевые машины, а вопрос про Советскую улицу окончательно подтвердил подозрения. Ну и вляпались…

Луазики развернулись и покатили обратно. Я с независимым видом пошел вслед за ними. Когда они достаточно удалились, я свернул к ближайшему дому. Перед ним была куча мусора, которую венчал испачканный краской молочный бидон. Я схватил его, вышел на улицу и двинулся в сторону Большой Советской, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. Если они смотрят на меня в зеркало заднего вида, пусть думают, что я ходил к родственникам за молоком.