– Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Он посмотрел на неё, а потом разжал ладонь, и Мирослава снова увидела маленький тюбик. Она поняла, что Матвей хотел ей что-то рассказать, но не знал, как начать.

– Я… Я могу сказать тебе, но боюсь, что после этого я стану выглядеть в твоих глазах ещё более жалким, чем есть сейчас.

– Не говори ерунду, - успокоила его Соколовская. – Нет ничего плохого в том, что тебя могут жалеть. Хуже всего, когда тебя ненавидят.

Авдеев улыбнулся:

– Ты и правда меня ненавидела, как сказала? Или это просто была фигура речи в порыве гнева?

Мира покраснела. Но раз уж они начали откровенный разговор, решила, что сказав правду, она поможет Матвею раскрыть свою.

– Ну… Да, ты мне очень не нравился, а после того случая с председателем ботаников, - она увидела, как он улыбнулся, - я была готова разорвать тебя в клочья. А потом ещё из окна я заметила, как ты что-то принимал, и после этого я окончательно убедилась, что ты… Ну, в общем, не очень хороший человек.

Авдеев аккуратно положил свою руку на её колено, а потом протянул ей таблетки.

– Это правда не наркотики, Мир. Просто очень давно, лет восемь назад, мне тогда было двенадцать, мой отец… Я попал в аварию и… Я выздоровел, но получил сильное сотрясение. Оно тоже прошло, но головные боли остались.

Матвей немного помолчал, а потом продолжил:

– Они не беспокоят, если моя голова не пересечется с чьим-нибудь кулаком. Или с трудно решаемой задачей.

Соколовская не верила его словам. Она робко подняла руку и коснулась ладонью его щеки. Авдеев посмотрел ей в глаза.

– А перед поездкой сюда, когда мы поссорились в коридоре, ты с кем-то подрался.

Матвей слышал в её голосе столько нежности. Он ни разу ни от кого не чувствовал такого отношения к себе, кроме матери. Сейчас он был готов рассказать ей всё, что бы она не попросила.

Сглотнув застрявший в горле комок, Авдеев почти шёпотом сказал:

– Прослушал воспитательную беседу… Дома.

– Матвей… - только и могла проговорить Мира.

– Я же говорил, что ты снова начнёшь меня жалеть, как побитую собаку. А я…

– А ты этого не хочешь, - закончила она за него. – Я знаю. Но мне приятно, что мои чувства к тебе изменились, пусть это пока только жалость.

– Пока?

Соколовская снова покраснела, щёки горели огнём. Ну, почему он выхватывает из её фраз не те слова? Как она могла так оговориться? И вдруг она поняла, что это была не оговорка. Мира хотела узнать, какие чувства он к ней испытывал. И у неё это получилось.

– Я…

Но она не смогла договорить то, что собиралась, потому что Матвей тоже многое понял, что дало ему зелёный свет. Он в мгновение ока оказался рядом с ней и, притянув её к себе, начал целовать. В этот раз поцелуй был немного напористым. Матвей так нуждался в ней. Он забыл о том, что она могла не разделять его желаний, но, почувствовав, что Мирослава обняла его и уверенно подалась ему навстречу, парень перестал себя сдерживать.

Зарывшись одной рукой в волосы девушки, Авдеев другой скользил по её позвоночнику к талии и наверх. По мере того, как страсть овладевала им, Матвей становился более смелым. Как только его рука коснулась голой кожи на спине Миры, она вздрогнула.

– Матвей… - выдохнул она.

Мирослава поддалась инстинкту и, положив ладони на грудь Авдеева, двинулись вниз. Она жаждала прикоснуться к нему без каких-либо преград, поэтому дойдя до бёдер, Мира попыталась запустить руки под его футболку.

Матвей сообразил, чего она добивается, но выдержать такое искушение не смог бы, поэтому он поймал её руку и поднял наверх, положив к себе на грудь.

– Я не сдержусь… - прошептал он ей в губы, прервав поцелуй. – Мне уже тяжело себя контролировать.

Она вырвалась и вернулась на опасную территорию, также тихим голосом, полным страсти, проговорив:

– Мне всё равно…

И с этими словами она запустила руки под его футболку и продолжила их страстный поцелуй. Авдеев издал тихое рычание и снова притянул её к себе. Мирослава, не отрываясь от его губ, гладила его пресс, возбуждая парня ещё сильнее.

– Ты не представляешь, как долго я хотел это сказать, - шептал Матвей. Я…

Но Мира снова остановила его, начав снимать с него футболку. Когда она почти справилась с этой задачей, её взгляд упал на его голый торс и Соколовская ахнула:

– Господи, что это?

Авдеев не сразу понял, что произошло, но когда страсть немного поутихла, он увидел, куда смотрела девушка. Она провела пальцами по длинному шраму на его боку, начинающемуся в районе груди. Матвей вздрогнул.

– Это шрам…