По иронии судьбы, у меня, возможно, был бы реальный шанс быть с ним, если бы не кривобокий ангельский бисквит мамы и высшего сорта хрустящие пирожные миссис Джонсон, которые она приносила на репетицию «Много Шума Из Ничего».

Джарод и я были массовкой в любительских театральных постановках, еще с того лета, перед тем как Джарод и Лаина перешли в среднюю школу. Мы сошлись на почве взаимной любви к Шекспиру, и я была почти уверена, что я ему тоже нравлюсь.

Но потом моя сестра решила посмотреть мою репетицию.

В ту минуту, когда Лаина вошла в аудиторию в своём обтягивающем топе, короткой юбке и недавно отращенными сиськами, Джарод совершенно забыл, что я существую. Он так отвлекался, наблюдая за ней, что директор вынужден был отдать роль Джарода другому актеру.

Когда наши мамы сдружились на почве их провальных десертов, миссис Джонсон упомянула о «небольшом увлечении» Джарода, а мама включила полный режим свахи. Она пихала Лаину в жизнь Джарода каждый раз, когда ей предоставлялся шанс, даже убедив Джонсонов, чтобы они начали посещать службу с нами по воскресеньям, «чтобы дети могли лучше узнать друг друга».

Лаина и Джарод уже практически срослись как сиамские близнецы.

За последние шесть лет, я была никем иным, как веснушчатой и неловкой, с металлическим ртом и вьющимися волосами, младшей сестренкой Лаины. И хотя я избавилась от брекетов прошлой осенью и, наконец, выяснила, как пользоваться утюжком для выпрямления волос, чтобы при этом не спалить их кончики, я не думаю, что Джарод когда-нибудь посмотрел бы меня как на нечто большее, чем младшую сестру Лаины.

Но на этот раз, он здесь ради меня.

В конце коридора, я остановилась, чтобы собрать все свое хладнокровие и спланировать мой выход. Я вытаскиваю несколько прядей волос из моего пучка, чтобы они обрамили мое лицо, и смотрю на свое отражение в зеркале, висящее в середине рамки из старых семейных фотографий. Быстро листая каталог эмоций, я решаю, что мой безопасный вариант – это показать, что мне немного скучно, но интересно. Джарод полностью бы закрылся, если бы я вышла слишком серьезная.

Мама дала мне только десять минут, чтобы воспользоваться своей магией. Я не могу испортить это, будучи радостной и взволнованной.

Томас Джефферсон однажды сказал: «Ничто не дает столько преимуществ перед другими, как способность оставаться спокойным и хладнокровным в любой ситуации». И мне нужно любое преимущество, которое я могу получить.

Я вхожу в гостиную и умудряюсь не запутаться в собственных ногах, когда Джарод улыбается мне.

– Привет, - говорю я самым обычным голосом.
– Что случилось?

Джарод делает шаг ко мне и смотрит через мое плечо.

– Твоя мама ведь не зайдет сюда? Это своего рода личное.

Он достаточно близко, что я чувствую его теплое дыхание на своей щеке.

У меня задрожали руки, и я сую их в карманы, чтобы он не увидел, как они трясутся. Было бы так легко лишь повернуть голову на несколько сантиметров и поцеловать его, но Джарод своего рода традиционалист. Я должна позволить ему сделать первый шаг, или я рискую спугнуть его.

– Нет, у меня, по крайней мере, еще восемь минут, прежде чем надзиратель отправит меня обратно в карцер, - я иду к дивану и падаю на мягкие подушки. Обняв одну из гигантских подушек мамы у моей груди, я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить мой пульс и успокоить свои дрожащие нервы.

Его рот сгибается в медленной, сексуальной улыбке, и я вынуждена отвернуться. Я концентрируюсь на разделении ниток бахромы вдоль краев подушки, пока он пересекает комнату. Что угодно, лишь бы отвлечь себя.

Джарод стоит надо мной и тянется за одним из моих свободных завитков.

– Я вытащил тебя в середине сна?
– спрашивает он. - Ты выглядишь немного не в себе.

Вдруг со всей ясностью осознаю свою помятую одежду. Жалею, что не попросила время, чтобы переодеться во что-то сексуальное.

Отбрасываю подушку и не поддаюсь искушению, чтобы поправить мои волосы. Я должна быть спокойной и невозмутимой.

– Не-а. Просто зажигаю сегодня в обычном виде нельзя-выходить-из-дома. А ты тянешь время, - я хлопаю по подушке рядом со мной.
– Что тебе нужно?

Джарод садится на противоположный край дивана и хлопает руками по коленям. Через секунду, он снова встает. Медленный румянец ползет по его щекам, и он вытирает ладони о джинсы. Потом запускает пальцы в темные волосы, а потом садится, на несколько сантиметров ближе ко мне.