Я близка к концу и, тяжело дыша, пытаюсь не потерять нить, ведущую меня к неземному удовольствию.

— Я хочу увидеть это, малышка. — Его голос больше похож на стон. — Я хочу видеть, как ты кончаешь подо мной. Ты моя, навсегда моя.

Он убыстряет темп толчков, и я не могу сдержать вскрика, когда волна оргазма уносит меня из этого мира. Дилан продолжает двигаться, и это почти что болезненно для меня, когда наконец и он, снова шепча "моя!", кончает, проливаясь во мне. Мои стеночки сжимаются, впитывая его, моё тело так же насыщается им, как и мой разум. Он обессиленно падает на меня, всё ещё подрагивая от прокатившегося по телу оргазма.

Это было неописуемо. Для меня было настоящим счастьем — чувствовать его в себе. Временным, украденным, таким скоротечным, но счастьем.

Дилан слегка шевелится, пытаясь покинуть меня.

— Нет! — Я протестующее сжимаюсь, удерживая его в себе. — Не уходи.

Он приподнимается на руках. Я отчётливо вижу капельки пота на его лице и груди. Он опускается к моему уху и шепчет, еле справляясь со сбившимся дыханием:

— Я никуда не уйду, малыш. Не сейчас. Я хочу попробовать тебя на вкус. Всю тебя. Это твоя ночь, ангел мой. Только твоя.

От его слов внизу живота сворачивается горячий узел, и я снова тону в водовороте поцелуев и объятий. И всей армии земной и небесной мало, чтобы освободить меня из этого омута…

Он ушёл под утро. Я не провожала его, малодушно притворившись спящей. Отвернувшись от входной двери и уставившись в окно, я тщетно боролась со слезами.

Последняя ночь моей новой жизни закончилась…

Soundrtack — I Try by Macy Gray

— Больше я никогда не позволяла себе вспоминать об этом. По крайней мере, пока был жив Майк.

Я закончила говорить, не в силах оторвать взгляд от сигареты, которую крутила в руках на протяжении всей своей исповеди.

Ким услышала почти всё. Умолчала я лишь о том, что принадлежало исключительно нам двоим — мне и Дилану. О том, что составляло счастье нашей единственной ночи, делало её незабываемой. О вечности, в которой мы навсегда остались друг для друга, о нашей любви. Ничем другим нельзя было назвать то, что тогда происходило. Какими мы были в эту пару часов, как упивались желанием обладать, насытиться друг другом; как растворялись в нём…

Допив остатки виски, в котором уже не осталось льда, я наконец осмелилась поднять глаза.

Ким плакала. Беззвучно, но очень горько. От увиденного у меня чуть не разорвалось сердце.

Вскочив со стула, я кинулась ей в ноги:

— Прости меня, Кими! Прости, родная.

Как когда-то её муж просил у меня прощения за смерть Майкла, так и я, стоя на коленях, плакала теперь перед его сестрой.

— Прости меня за то, что оказалась такой сукой. За то, что предала вас: тебя, Майка, Макса. За то, что он умер, а я…

Ким со злостью оттолкнула меня. Испуганно ойкнув, я не удержалась на коленях и, упав, больно ударилась спиной о ножку стола.

— Что ты несёшь, дура?! Ты вообще в своём уме?!

Она выкрикнула это с такой злостью, что я невольно попятилась.

— Не ты виновата в смерти Майка! — кричала Ким. — И уж никаким боком здесь то, что ты трахнулась с кем-то за много месяцев до этого. Тебе не за что просить у меня прощения. Единственный человек, который бы мог тебе его дать, это сам Майк. Хотя, знаешь, ты бы сильно упала в моих глазах, если бы когда-нибудь сказала об этом моему брату.

Поднявшись из-за стола, Ким протянула мне руку, в которую я, чуть помедлив, вложила свою.

— Больно?

— Немного.

— Мне жаль. — По тону было понятно, что это не так. Что ж, заслуженно. — Ты меня разозлила.

— Прости.

— Задолбала просить прощения! — снова ощетинилась подруга. — Знаешь, за что я тебя действительно никогда не прощу? За то, что ты творила с собой те первые месяцы. За твоих детей. Их мать — вот кто им был нужен тогда, но ты их бросила!

Ким высказала то, что лежало у неё на сердце, и эти жестокие, но правдивые слова дались ей ничуть ни легче, чем мне. Я заплакала.

В полной тишине мы сели за стол. Ким снова разлила виски, теперь уже не заботясь о льде и содовой.

— Я пыталась понять тебя, — заговорила она через некоторое время. — Пыталась, но не могла. Казалось, дети должны стать твоей отдушиной, помочь пережить горе, но ты, вопреки здравому смыслу, отталкивала их. Я, конечно, безумно рада, что ты, в конце концов, пришла в себя, но…

Подруга пытливо смотрела на меня. Прошло немало времени, но ей до сих пор нужны были ответы.

Я высморкалась и вытерла глаза кухонным полотенцем.