Мужчин пока вынесем за скобки (он станут участниками операции «Ледоруб-II»), а на девушку переключимся – уже окончательно.

Приглядевшись к ней, поговорив с ней, в Лондоне пришли к двух выводам. Во-первых – коммунистка [166] . Во-вторых, из всех других посланцев НКВД только про неё в SOE сначала подумали, что она русская: по акценту [167] .

В российской историографии намёк на то, кем она была, до сих пор имелся весьма скупой. Сначала в «Истории российской внешней разведки», а потом в книге о Фитине только и было написано: «Первая группа наших связников прибыла в Англию уже в ноябре 1941 года. В составе группы была «Ханна»… Никакой информации о ней, кроме оперативного псевдонима, мы не имеем, хотя и можем предположить, что это была советская комсомолка» [168] . При личной встрече автор книги «Фитин» Александр Бондаренко посетовал российскому соавтору этой книги на то, что в Москве «к сожалению, все архивы до сих пор засекречены» [169] .

Как мы уже показали, российские архивы засекречены не все; просто раньше никому не приходило в голову сравнить то, что есть в TNA в Лондоне, с тем, что есть в РГАСПИ в Москве. Но так как началось всё с рассекречивания материалов по операции «Ледоруб» в Британии, начнём с TNA. И – сразу два уточнения из архива в лондонском Кью. Во-первых, как мы уже выяснили, «Ижора» пришла из Архангельска не в Англию, а на входящие в Шотландию Оркнейские острова [170] . Но это не суть. Для нас главное – другое. Во-вторых, проводя уже после войны ревизию операции «Ледоруб», в британских спецслужбах посчитали «вероятным», что в реальности «Анна Успенская» – это уроженка Варшавы Шифра Липшиц [171] . То есть акцент у нее был не русский, а польско-еврейский [172] . А ещё во время её пребывания в Британии в SOE сделали фотографию этой девушки.

Сравнив эту карточку «Анны Успенской» из Национальных архивов в лондонском Кью с тем, что имеется в личном деле Шифры Липшиц в РГАСПИ на Большой Дмитровке в Москве, мы можем быть на 100 % уверенными: это действительно одно и то же лицо.

В справке, которую под грифом «Совершенно секретно» после её смерти подготовили и.о. зав. Отделом кадров ИККИ Белов и работавший тогда в Коминтерне сын основателя ВЧК-ГПУ-НКВД Ян Феликсович Дзержинский, приводились её псевдонимы: Яська, Жанета Гиль, Хуанита Гиль, Сабина [173] . Сообщается, что к работе «по линии советских органов» она приступила в апреле 1938 г.: отправилась из Барселоны в Варшаву [174] .

Но как она оказалась в Барселоне? И вообще: откуда она такая?

«И русские, кто с ней ездил, и англичане, кто её встречал, не смогли найти в ней никаких признаков шарма» [175] , – напишет о ней в 1941 г. в своём дневнике шеф московского отделения SOE Джордж Хилл. Ну что ж… Не шарма и здоровья, но целеустремленности и решительности Шифре было не занимать.

Сама про себя она сообщала, что родилась 14 мая 1915 г. в столице Речи Посполитой, откуда в 1925 г. выехала с родителями в Палестину [176] . Но на Ближнем Востоке жизнь у семьи Липшиц явно не пошла, и на следующий год они вернулись в Польшу (хотя в справке Белова – Дзержинского указывалось, что ее родители и братья по состоянию на 1939 г. вновь проживали в Тель-Авиве [177] ; к сожалению, обнаружить следы ее родственников в сегодняшнем Израиле нам пока не удалось).

Как бы то ни было, два слова о ставшей известной нам её ранней биографии.

В 1932 г. Шифра окончила в Варшаве гимназию Мирласовой, в августе того же года вступила в польский комсомол [178] , но почти сразу уехала учиться на медика во Францию. Несмотря на то, что в 1941 г. в своём дневнике о ней написал Хилл (что она очень некрасивая), личная жизнь у Шифры всё-таки сложилась. В июле 1933 г. во Франции она вышла замуж за молодого итальянца. Написание имени ее мужа в ее личном деле в архиве Коминтерна – Нино Неннетти [179] . В итальянских источниках – Nannetti [180] . Забегая вперед: в архиве СВР проходит как «Наенетти» [181] .

Судя по всему, быт молодой семьи был весьма скромным. Что совершенно точно: жили они так, как жили классы, которые мы назовём обслуживающими. Липшиц сообщала, что в 1934 г. была вынуждена прекратить учебу, т. к. «родители не посылали мне больше денег… я работала… гладильщицей мужских рубашек в прачечной… официанткой, давала частным образом уроки и т. д.» [182] .

Очевидно, их скромный быт тем более подталкивал их к радикальным взглядам и активной политической деятельности. Неслучайно к этой чете иностранцев, к Шифре и Нино, французские власти относились с подозрением: за парой следила французская полиция S^uret'e (о чём в 1956 г. британские власти получили подтверждение от самой этой французской службы, когда проводилось дополнительное исследование вопроса [183] ). А как ещё? Нино ведь был членом компартии Италии, а в 1930–1931 гг. даже учился в партшколе в Москве [184] . Продолжила участвовать в коммунистическом движении и Шифра: с 1933 г. она была членом окружного бюро комсомола в Тулузе, а в 1936 г. вступила во «взрослую» компартию Франции [185] . Оба активно участвовали к уличных митингах. Эту категорию людей хорошо знал Леопольд Треппер. В данном случае неважно, что он был не из НКВД, а из ГРУ. Речь идёт о знании реалий. Он писал: «Участие в так называемых «жёстких» манифестациях всегда было сопряжено с немалым риском, ибо в случае задержания иммигрантов, не получивших натурализации, их частенько выдворяли за пределы Франции» [186] . Впрочем, Шифра и Нино покинули Францию сами.

Когда генерал Франко поднял мятеж против республиканского правительства в соседней Испании и там вспыхнула Гражданская война, то первым на Пиренейский полуостров выдвинулся Нино: чтобы добровольцем защищать республику. Было это в начале августа 1936 г. [187] Шифра отправилась из Францию на Пиренейский полуостров в феврале следующего, 1937 г. [188]

В Москве в том месяце как раз состоялся печально знаменитый февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), благословивший «большой террор», но пока еще никто не отменял решения VII Конгресса Коминтерна, провозгласившего главной угрозой фашизм. Франко, его фаланга – фашизм. Коммунисты – мобилизовались.

На мемориальном портале французского Сопротивления “Le Maitron” содержится предположение, что Шифра Липшиц была не скромной рядовой коммунисткой, а, «возможно, работала в ОМС», то есть в разведке Коминтерна, а в Испании «осуществляла секретные миссии за линиями франкистов» [189] . К версии о том, что Шифра работала на ОМС, склоняется и французский исследователь Гийом Буржуа, который написал самую последнюю в Европе книгу о «Красной капелле» [190] . В фондах РГАСПИ мы подтверждение этой версии не нашли. Ну, разве что из заполненной ею в Испании анкеты следует, что в тот момент у неё уже была партийная кличка «Жаннет» [191] . Впрочем, это никак не свидетельствует, что она работала на партийную разведку: псевдонимы в тогдашних компартиях были делом обычным.