Невид поглядел на лекаря:

— Ты понимаешь, что это значит?

— Конечно, — тяжко вздыхая, отозвался тот. — Стало быть, лазутничал тут, прикидываясь кухонным недоумком...

Невид до хруста сжал пальцы:

— Он ловко нас провел!

— Но теперь Ряпушка мертв, — сказал лекарь.

— Или нет, — возразил Светоч, принимаясь ходить по келейке. — Скала под окном отвесная. Если он удачлив и хорошо плавает — мог и спастись... Но в любом случае этот соглядатай за стеной — а что здесь? Можем ли мы быть уверены, что парень был сам по себе? По своей ли воле пытался добить Аюра или получил приказ? Неужто измена гнездится у нас под боком? Ясно одно — царевичу оставаться здесь опасно. Он должен уехать.

— Если Аюр покинет храм, — задумчиво начал лекарь, — об этом сразу станет известно и наши враги поспешат за ним следом. Наместник Киран все отдаст, лишь бы заполучить Аюра живым или мертвым! А вот если бы молодой государь просто исчез...

Невид поглядел на Туоли:

— Я, пожалуй, знаю, как это можно устроить...

Глава 8Ведьма Линта

Запряженная одвуконь крытая повозка ждала искалеченного Туоли и его сына за мостками на берегу. В разбитой волнами Белазоре добыть повозку было непросто. Однако храм не поскупился, щедро одарив воина, не единожды спасшего жизнь молодому государю. Стражники с нашитыми на одежду солнечными стрелами — знаками храма — переносили в возок запасы снеди, бочонки с пивом, тюки старых храмовых одеяний и целый сундук, набитый всяким добром для устройства на новом месте. Добра было так много, что сундук пришлось тащить вчетвером.

Напоследок глава храмовой стражи от себя лично выдал Туоли превосходный лук с пластинами из выгнутого турьего рога, с набором тетив в берестяном коробке, пучком стрельных древков и наконечниками на все случаи: хочешь — куницу бей, хочешь — лося.

— Куда уж мне, увечному, — отнекивался Туоли.

— Не тебе, так сыну, — спокойно отвечал старый воин, складывая в возок воинское снаряжение.

Были там и доспех из вощеной кожи, и обтянутый кожей щит, и изогнутый, будто крыло, бронзовый меч, и два копья — охотничье и боевое.

— Сынишка поправится, учи его как следует, — напутствовал Туоли начальник стражи. — Подрастет, сюда вернется. Что ему в лесной глухомани делать? К тому времени город отстроится. Такие невиданно большие волны, как последняя, все ж нечасто приходят...

— И то верно, — согласился Туоли, глядя на Метту, сидящего на козлах с поводьями в руках. — На сына вся надежда.

— Так, может, спросить у праведного Светоча подмоги? Хоть пару всадников, проводить до места...

— Уж спрашивал, — поморщился Туоли. — Говорит, люди ему здесь нужны. Сам знаешь, злодей пытался убить государя Аюра. После того дня Светоч вовсе покоя лишился.

— Это уж точно! На каждом углу охрана, к солнцеликому, кроме лекаря, вообще никого не пускают. Сверху донизу храм переворошили — убийц ищут... — Начальник стражи махнул рукой. — Ну да что там! Спасибо тебе и сынку, ко времени на месте оказались... В добрый путь!

Он помог Туоли забраться в возок и поднял раскрытую ладонь в солнечном приветствии.

Едва повозка въехала на уже расчищенную от ила и песка плотину, Туоли заглянул в возок, уперся ногой в крышку сундука и сдвинул ее.

— Надеюсь, мой государь не успел заскучать?

Ответа не последовало. Лежащий в ларе сын Ардвана глядел на серый полог из оленьих шкур, укрывавший возок, словно не услышав вопроса.

— Ну ничего, — пробормотал стражник. — Потерпи чуток. У Линты тебе полегчает...

Туоли кинул взгляд на приземистую башню стражи, что высилась среди развалин разоренного морем города. Крыша с нее была снесена, но все же башня устояла под ударом большой волны. Кроме этой башни, не уцелело почти ничего. И главное, если в прежние разы, дойдя до торжища, а то и затопив его, вода уходила, то нынче даже крыши лабазов едва торчали над водой. Кое-где из-под жирного ила и бурых водорослей торчали обломки стен. Молчаливые горожане там и сям пытались докопаться до погребенных жилищ — своих или брошенных, а значит, ничейных. Безучастными взглядами они провожали скрипучий возок беженцев. Изредка сторонились, освобождая дорогу. Лишь иногда кто-нибудь мерил взглядом широкие плечи Туоли, прикидывая, не отберет ли тот последнее. Но, увидев затянутые в лубки руки, успокаивался — не отберет.

Затопленные улицы остались позади, но до самых сопок бывший стражник не увидел ни одного целого дома. Волна захлестнула берег так высоко, как никогда прежде.

— Уезжаешь, государев человек? — заметив стражника, спросил один из горожан — с лопатой в руках и берестяным коробом за спиной.

— Как видишь.

— А куда?

— К родне.

— Оно хорошо, когда родня есть, — закивал горожанин. — А то зима скоро. Поутру на воде ледок стоял. Как дальше быть, неведомо — ничего же не осталось! Если праведный Светоч не испросит у Исвархи особую милость и если молодой государь чуда не явит — мало кто до весны доживет... — Горожанин уныло махнул рукой и оперся на лопату. — В море выйти не на чем. Да и как — берег няшистый, сплошная топь. И охотой всем не прокормиться... А тебе да сопутствует Исварха!

Он замолчал. Возок проехал мимо. Житель Белазоры глядел ему вслед отупевшим от безысходности взглядом, что-то шепча себе под нос.

— Слышишь, государь? Люди ждут от тебя чуда. Не время разлеживаться! — проговорил Туоли, когда развалины города наконец остались позади и возок выехал на лесную дорогу меж холмов.

Аюр молчал, глядя на серый полог. «Я жив, — думал он. — Как странно! За последнее время я столько раз мог умереть, но все еще жив. Что это — особая милость Исвархи? Но почему тогда он допустил смерть отца? Или может быть, мне все это чудится? Может, я умер тогда на мостках? Ведь дни идут, а мне ничего не хочется, и даже нет сил открыть глаза. Моя душа настолько срослась с телом, что ее донимает боль того, чего уже нет? Чего от меня хотят, зачем я им?»