Вали сидел в окружении своих людей и женщин и казался одиноким и несчастным.

Ольга была рада видеть это. Если бы он выглядел довольным, сидя на этом троне, он не был бы тем Вали, которого она знала. Мужчиной, которому она доверяла. А в ней теперь осталось так мало доверия.

В том, как он вел свои дела, было какое-то необычное благородство. И его люди уважали это. Он не вершил судьбы. Вместо этого Вали предлагал варианты — чаще, сначала оглянувшись на Орма, и не мене часто — бросив взгляд в сторону шкуры, завешивающей вход в покои, где лежала его жена. И люди, выслушав его, соглашались или высказывали свое мнение. Они обсуждали ситуацию и только потом решали.

В Ольгином мире все было не так, принцы там раздавали указания направо и налево, и людям приходилось склонить головы и смириться.

Если бы она никогда не слышала об Эйке, то подумала бы, что мир Вали справедлив. Но она слышала о нем. Она страдала из-за него, и она знала, что власть одинакова во всем мире. Она смешивает, разрывает и разъединяет все хорошее.

Ее мысли были всегда полны холода и горечи.

~oOo~

Когда все жалобы были выслушаны, люди остались в зале. Они просто расселись поудобнее тут и там, и рабыни начали разносить еду и воду. Вали оставил свой одинокий трон и подошел к Ольге. Она и не думала, что он ее заметил.

— Как она?

— Лучше. Она выпила немного укрепляющего чая и удержала его в себе, и теперь спит. Время болезни пройдет, Вали. Как проходило и раньше.

Вали уселся рядом, и Ольге не пришлось больше выворачивать шею, чтобы поглядеть в его лицо. Чело гиганта омрачало беспокойство.

— Что если то, что случилось... что если это травмировало ее внутри? Что если этот ребенок причиняет ей боль?

Такая возможность существовала. Преждевременные роды и ранение, ставшее им причиной, могли оставить рубцы в тех местах, которые нельзя было увидеть. Но Ольга не хотела говорить об этом Вали; он знал это, и Бренна знала. Она улыбнулась и положила руку на его руку.

— Твой пророк сказала, что у вас может быть еще много детей, и что этот ребенок родится сильным. Доверься ее словам, верь в силу самой Бренны.

Вали улыбнулся и благодарно кивнул ей.

Не важно, во что верила сама Ольга. Вали и Бренна верили в богов и сверхъестественное, и эта вера сейчас давала им исцеление.

Только теперь, когда ее собственный дух был сломлен, Ольга начала понимать силу этой веры. Для нее существовал только один мир, и он рушился раз за разом. Обещания не могли ее излечить. У нее не было веры, чтобы удержать мир в равновесии.

Рабыня подошла с блюдом и чашками, и Вали кивнул. Она наполнила чашку и подала Вали, потом предложила еще одну Ольге. Когда та кивнула и улыбнулась, девушка наклонила голову в застенчивом кивке и поспешила прочь.

Ольга проследила за ней взглядом, ощущая грусть — и разочарование. Она думала, что Вали, освободивший когда-то ее и сделавший рабов принца Владимира равными, освободит и своих рабов, но теперь, видя, как мало он или Бренна обращали на это внимания, чувствовала себя уязвленной.

Вали отпил из чашки и приподнял бровь, глядя на Ольгу.

— Ты хмуришься, мой друг, — сказал он, отбрасывая через плечо длинную косу.

— Брена была рабыней. Она вся в шрамах от ошейника и цепей. Почему ты держишь рабов?

Теперь нахмурился уже Вали.

— С Холмфрид все иначе.

— Ты знаешь ее имя?

— Конечно, я знаю ее имя. Она служит мне.

— Почему с ней все иначе? Бренна тоже служила ярлу.

Ольга видела, что Вали начинает раздражаться, но пытается это скрыть. Ответил он спокойно.

— Холмфрид родилась такой.

— Каждый из нас родился таким, какой есть.

Теперь его раздражение прорвалось, и голос стал напряженным.

— И она родилась рабыней. Ее мать и отец были рабами. И их родители. Здешние рабы либо родились такими, либо были захвачены в плен во время набегов. Таков, как ты всегда говоришь, ход вещей.

Захвачены в плен или украдены из своих домов. Для Вали и его людей не было разницы.

Ольга покачала головой.

— Это не ход вещей. Это только люди. Плохие или хорошие.

Если то, что она отреклась от своего же собственного кредо, удивило его, он этого не показал.

— И я плохой, потому что позволяю всему идти своим чередом?

— Ты не хороший, — говорить так с облеченным властью человеком было опасно, но Ольга сейчас говорила не с ярлом Карлсы, а со своим другом.

Вали приподнял бровь, удивляясь ее настойчивости, и снова нахмурился, теперь еще сильнее.

— Рабы здесь живут хорошо. Они жили хорошо во времена Снорри, ничего не изменилось и при мне. Они работают не больше, чем везде. У них есть еда и кров, друзья и семьи.