Её улыбающиеся глаза смотрели прямо на него, и от этого светлого взгляда душа бухгалтера расцветала буйно и пышно.

–Меня Алиса зовут! – и она протянула Григорию Петровичу руку.

–Григорий!..

–У вас такие холодные руки. Что с вами? Вы не больны?

–Нет, что вы… это так, просто!

–Григорий… как здорово!

–Что именно?

–Ну, у меня папа Григорий – она вдруг рассмеялась – папа Григорий! Как будто он не мой папа, а папа римский!

–Да, верно! – Григорий Петрович нервно захихикал – А вы тут… вы тут работаете теперь, да?

–Да нет, я только на собеседование.

–Ах, значит только будем коллегами?

–Видимо… я была бы совсем не против.

Григорий Петрович сел на своё рабочее место.

–Волнуетесь перед собеседованием? – он всё глядел на свою новую знакомую и никак не мог привыкнуть к счастливой мысли, что, возможно уже очень скоро они будут работать вместе. Мало того работать – возможно, он сможет провожать её до остановки, а по пятницам они вместе будут ходить в японское кафе за углом. Быть может, она бы разрешила обнимать себя на прощание?

Кажется, молодёжь не видит в этом ничего зазорного.

В дверях кабинета появилась физиономия Виталия Альбертовича. Увидев Алису и Григория, он, как показалось нашему бухгалтеру, немного поперхнулся, но затем его морду вновь стянула улыбка и он пригласил Алису к себе в кабинет.

Григорий Петрович проводил её взглядом и впервые за весь день улыбнулся.

Он не помнил, как приехал домой. Ближе к вечеру пошёл дождь, притом довольно сильный. Григорий Петрович вымок до нитки, несколько раз поскользнулся, однако, когда он вошёл в квартиру, скинул мокрую одежду и, наконец, с разбегу плюхнулся на диван, он вдруг ощутил себя дьявольски счастливым. Весь последующий день – и даже ночь – образ прелестной Алисы не выходил у него из головы. Казалось, что свет и тепло её лучезарных глаз разлились в нём, и теперь сердце его нежилось в сладостном ладане воспоминания, а по коже бегали бархатистые искорки электричества.

–Слушай, может, в выходные к маме съездим?

–Что? – Григорий Петрович даже не заметил, что пока он предавался грёзам, лёжа на диване, к нему подсела жена.

–Я говорю, надо к маме съездить в выходные!

–А… ладно… посмотрим!

–Ты чего?

–А чего?

–Да не знаю… – Юля хмыкнула и, бросив на мужа взгляд, полный подозрительности, вышла из комнаты.

–Ну и хорошо! – резюмировал Григорий Петрович и, чуть прикрыв глаза, подобно мыслителю эпохи рококо, снова предался созерцанию прекрасного образа, теперь навсегда запечатлённого в его сердце.

Григорий Петрович не помнил, чтобы хотя бы раз в жизни, окрылённый и счастливый, летел в офис. Конечно, он и раньше спешил туда, боясь опоздать и остаться без работы. Но тогда в нём не было такой лёгкости, такой беззаботной, юношеской мечтательности, а душа, которая, как ему казалось, уже давно свыклась со своим положением придаточного органа, не была исполнена неземным блаженством. Даже тень той мысли, что сегодня он увидит Алису была для него сладостна. В какой-то момент, сидя в вагоне метро, Григория Петровича вдруг испугал один вопрос: уж не влюбился ли он в эту маленькую девочку. «Маленькая девочка… со взглядом волчицы» – невольно пришла ему на ум песня его молодости.

У дверей конторы его уже ждал Виталий Альбертович. Судя по всему, сегодня утром он, брезгливо скривив лицо, отбросил маску Бригеллы в сторону и натянул личину хилого Панталоне17.

–Ах, Григорий Петрович! Прошу вас, зайдите ко мне в кабинет!

«Кабинет директора – не каторга!» – промелькнуло в голове у бухгалтера и он, такой же счастливый и окрылённый, каким был до этого, пересёк порог.

– Да как так-то, а! – Юля металась по кухне, как бешеный тигр. Казалось, ещё несколько секунд – и из неё хлынет поток всепожирающего помпейского пламени. – Ты проработал в этой фирме грёбаных шесть лет! Да как этот козёл вообще смеет тебя увольнять!

Конец ознакомительного фрагмента.