Больше фура не приезжала… Никогда.

Молдаване отказались от заказа, часть которого попросту успела сгнить до их приезда (мастера решили сэкономить и толком не обработали ящики специальным раствором). Кроме того, как потом выяснилось, мастера перепутали, и ящики были сделаны со слишком большими зазорами в дне, сквозь которые проваливались фрукты.

Вообще, практически все косяки, случавшиеся на «промке», происходили либо по вине милиции, либо по вине мастеров. Зеки, что удивительно, относились к работе, когда работали, добросовестно. Удивительно это потому, что зарплат осужденным, фактически не платили.

На ДО работали две специализированные бригады: по производству гробов и срубов. Это были крайне малочисленные сплоченные коллективы, попасть куда без хороших знакомств было невозможно, но очень хотелось, поскольку только там была ОТНОСИТЕЛЬНО приемлемая оплата труда. Обыкновенные работяги получали примерно одинаковую зарплату, на которую можно было купить сто граммов дешевого чая и пару пачек белорусских сигарет. Если уж человек действительно вкалывал, то мог позволить себе еще и халву. По рассказам ребят с других секторов, в остальных цехах платили столько же, иногда даже меньше.

Помню, как веселились зеки, прочитав в "Трудовом пути" (газета-"рупор" Департамента Исполнения Наказаний – ДИНа) интервью начальника нашей промки о том, что у нас в лагере прекрасные зарплаты, которых хватает не только на то, чтобы оплачивать иски, но и отправлять деньги семьям и ходить на отоварку.

Немного увеличили и дифференцировали зарплаты после того как один зек, бывший сотрудник КГБ, постоянно писавший жалобы на тот бардак, который творился в зоне, достал своими бумагами то ли прокуратуру, то ли ДИН, и в зону прикатила проверка.

По рассказам парня, работавшего помощником бригадира, к приезду проверки оказались готовы, и предоставили ей подложные ведомости с завышенными зарплатами и поддельными подписями осуждённых. Парень видел эти ведомости и говорил, что там невооруженным глазом заметно, что все подписи сделаны одной рукой. "Но, – меланхолично заметил он – проверка оказалась немного "своя". И, естественно, никаких нарушений не обнаружила.

Работа с огоньком

Периодически еще не пуганые клиенты, давали ИК заказы на производство ящиков, венков, палочек. Милиция и мастера оперативно сколачивали бригаду осуждённых для быстрого исполнения работы, пугая огромными зарплатами. Зеки вкалывали, как проклятые, иногда даже в ночные смены, мечтая о том, как будут тратить честно заработанные деньги на отоварке. Заказ успешно отправляли, а зеков радостно «кидали» на деньги: либо вообще не платили, либо платили в разы меньше обещанного. Один раз, вместо денег, дали на всю бригаду две пачки дешевого чая и килограмм конфет. Естественно, подобное отношение к оплате не придавало зекам трудового энтузиазма.

Не придавала этого энтузиазма и ситуация с рабочей одеждой. Администрацию абсолютно не волновало, в каких робах будут работать заключенные. Те, кто не мог договориться или найти сменный комплект, – и работали, и ходили по жилой зоне в одних и тех же вещах. На собраниях, которые периодически проводила с нами милиция, зеки не раз поднимали этот вопрос. Ответом на него было либо гордое молчание, либо встречные обвинения по принципу "сам дурак".

Точно так же администрация отвечала осужденным на вопросы о душе, которого попросту на промке не было, пока зеки, с неимоверными усилиями, не выбили разрешение самим сделать душ на один кран. Очередь в него занимали с утра. Мастера же высказывали претензии, что мы тратим на себя слишком много воды…

Таким же молчанием милиция реагировала на претензии о несоблюдении простейшей техники безопасности. Защиты на древних станках не было уже не одну сотню лет, инструктажей не проводилось, но работать на них заставляли с полной выкладкой. Естественно, иногда происходили несчастные случаи. Человека, которого угораздило отпилить себе палец на станке без защиты, или получить бревном, которое выплюнул обратно старый многопил, начинали прессовать уже с санчасти. Единственным требованием к нему было – в объяснительной взять всю вину на себя: мол, пошел работать, без задания мастера, или чуть ли не специально засунул палец в фуганок. Причем, написать такую объяснительную требовали как врачи, так и милиционеры. Опера пугали несчастного нарушениями и ШИЗО (штрафной изолятор)… За мой срок ни одного несчастного случая по вине мастера или администрации не произошло… Официально, естественно.

Творческий подход к рабочему процессу

Хотя несчастных случаев было немного. В основном, потому что не было работы. Большинство зеков на «промке» без толку ходили взад-вперед часов семь, с перерывом на обед или ужин, в зависимости от того, в какую смену работали: первую или вторую. Гоняли чаи, пока какой-то проверяющий из ДИНа не запретил пить чай на «промке». После этого стали пить чай втихаря – появился еще один повод врать милиционерам. Подтягивались на турнике, пока его не спилили милиционеры. Зеки его снова приварили и опять начали подтягиваться. А чем еще заняться?! Работы для всех нет, а выход на промзону обязательный! Только во время проверок из Департамента или еженедельных обходов начальника колонии всех зеков сгоняли в цех, и те либо прятались, либо делали вид, что работают около выключенных станков.

Летом можно было целый день гулять по «локалке», благо у ДО она была большая. В отличие от остальных цехов, мизерные «локалочки» которых совершенно не подходили для прогулок: зекам приходилось целыми днями сидеть в пыльных ангарах и небольшими группами выходить покурить.

Зато зимой ситуация кардинально менялась. Зимой в этих пыльных ангарах было хорошо, тепло, в отличие от огромного, каменного, неотапливаемого цеха деревообработки. Постоянно открывающиеся три двойные двери, огромные, кое-где разбитые, старые окна под потолком – все это делало наш цех совсем неуютным местом зимой. Возле стенки металлической печки, которая подавала теплый воздух в раздевалки, грелись зеки, которым не было места в раздевалках. Хорошо, если зимой температура в цеху не опускалась ниже нуля.