Шрифт:
Дурак – это чистая потенциальность. Но эта потенциальность не должна оставаться вечной, в противном случае из божественной легкости Дурака мы незаметно для себя перенесемся в состояние Повешенного. Переход от Дурака к Магу, от нуля к единице – это рождение. Как сказал Герман Гессе, «птица вылупилась из яйца и летит к Богу. Яйцо – весь мир. Бога зовут Абраксас». И так мы подходим к следующему аркану.
Маг
Маг – это единица. Начало творения. Первое проявление, первый импульс, первая жизнь. Жизнь, которая существует во имя только одной цели – игры. Игра – слово, определяющее природу Мага. Речь идет об особого рода концепции Deus Ludens: если человек создан по образу и подобию Бога, то почему бы не представить Бога азартным игроком с самим собой (коль больше не с кем) и со своими творениями, в которых он хочет видеть не послушных рабов, но партнеров по игре?
Главный парадокс Мага заключается в том, что этот первый аркан соответствует второй букве иврита. Буква Бет, которой соответствует Маг, очень непроста. Именно с этой буквы начинается Тора. И именно эта буква постоянно оказывалась в центре внимания каббалистов. Будучи второй, она одновременно первая – с нее начинается Библия. Первое слово «Книги Бытия» – берешит, что означает «в начале». Начало, первое проявление. Этот очень важный символ раскрывает нам сложную диалектику ноля и единицы, Дурака и Мага.
Как первый аркан, Маг является началом творения и кристаллизации. Он тот, кто проявляет форму. Если Дурак – это путь между сфирами Кетер и Хокма (источником и звездным светом), то Маг, находящийся прямо напротив него, связывает сфиры Кетер и Бина. Свойства Бина связаны с идеей материализации и формирования – она есть предвечное время, великое море и матерь всех форм. В «Книге Мага» Алистер Кроули пишет: «Маг властен над матерью и напрямую, и через любовь», имея в виду великое море Бина, из которого Маг извлекает нужные эйдосы для сотворения мира. Таким образом, Маг – это самый совершенный образ Бога в его единстве, включающий в себя все противоположности до разделения.
Двойственность положения Мага – в том, что он одновременно первый и второй аркан. Эта двойственность позволяет нам выстроить немало интересных конструктов, связанных с различным пониманием Бога.
Например, понимая под изначальным Богом «отчую бездну», которой соответствует аркан Дурак, можно счесть, что Маг – это своего рода узурпатор, иллюзионист, ложный творец – именно в такой, трагической перспективе это представлялось древним гностикам. В ведической же картине мира все представляется более гармоничным – из безличного «нулевого» Абсолюта-Парабрахмана (Дурак) проявляется Ишвара (Маг) как протоформа и создатель всех форм.
Следует обратить внимание, что во многих колодах Таро Маг изображается как фокусник и даже мошенник, наперсточник. Все проходящее – иллюзия. А создатель оказывается иллюзионистом. Это соответствие напрямую коррелирует с ключевым соотнесением Мага с Гермесом – божеством более чем двойственным. Гермес, или Меркурий, Бог воров и мошенников, одновременно является высочайшим носителем сокровенного слова – Гермесом Трижды Величайшим.
На самом деле здесь все зависит от того, как мы смотрим на проявленный мир: чем больше пессимизма и отторжения он у нас вызывает, тем больше его создатель осмысляется как грандиозный мошенник. В его теневом аспекте Мага можно соотнести с буддийским Марой – демоном, который создает колесо сансары. Однако такой взгляд приемлем только в том случае, если мы однозначно и радикально отвергаем дары этого мира и уходим в пустыню. Пока же мы играем в эту игру, всякие проклятия в сторону ее создателя звучат несколько нелогично, и даже препятствия, которые воздвигает Мара на пути Будды, в сущности, есть игра Будды с самим собой, ведь именно он сотворил все формы.
С этой точки зрения очень символично, что на коробках Таро Алистера Кроули (как и на колодах Уэйта), как правило, изображается именно первый аркан. Дурака еще не существует. Начало – это Маг.
Каббалистически ключевая здесь – идея творения. Творящий луч исходит из Кетер в Великое Море Бина, переводя это хранилище вечных образов из пассивного, потенциального состояния в активное. Здесь же и появляется идея Абсолютного Божества – Божества, которое властно над судьбой.
Маг – это первый субъект. До некоторой степени мы можем провести параллель с идеей божественной индивидуальности. Бога. Если Дурак – это ничто, то Маг – первое Нечто. По большому счету, он единственный, кто существует. Помните, у БГ: «В кого ты стреляешь? Ведь, кроме Бога, здесь никого нет». Он – Маг и Бог – пребывает во всех формах. В принципе эту фразу можно отнести и к Дураку, и к Магу (а также к Жрице, ибо первые три аркана отличаются тем, что они связаны с Кетер предвечной связью).
Карл Густав Юнг во второй главе «Семи наставлений мертвым» очень четко сформулировал суть этого архетипа сущности, определив его как «Абраксас». Мы приведем большой отрывок из этого текста, который почти идеально выражает его природу:
Абраксас есть Бог, которого мудрено распознать. Он имеет наибольшую часть, ибо она незрима для человека. От Солнца зрит человек summum bопum, то есть высшее благо, от Дьявола infinum malum, то есть беспредельное зло, от Абраксаса же непреодолимую ни в коей мере жизнь, каковая есть мать доброго и дурного.
Жизнь кажется слабосильнее и меньше, чем summum bonum, посему даже в мыслях трудно представить, что Абраксас во власти превосходит Солнце, кое само есть сиятельный источник всякой жизненной силы.
Абраксас есть Солнце и наравне заглатывающее вековечное жерло Пустоты, все умаляющей и расчленяющей, жерло Дьявола.
Власть Абраксаса двукратна. Но вы не зрите ее, ибо в ваших глазах уравнивается противоположная направленность той власти.
Что говорит Бог-Солнце, есть жизнь, что говорит Дьявол, есть Смерть.
Абраксас же говорит слово достопочтенное и проклятое, что есть равно жизнь и смерть.
Абраксас творит истину и ложь, добро и зло, свет и тьму в том же слове и в том же деянии. Оттого Абраксас грозен.
Он великолепен подобно льву во мгновение, когда тот повергает ниц свою жертву. Он прекрасен, как день весны.
Да он сам великий Пан, что значит Всё, и он же малость. Он и Приап.
Он есть монстр преисподней, многоногий, тысячерукий, воскрыленный, змий извивистый, неистовство само.
Он же – Гермафродит низшего начала.
Он господин жаб и лягушек, в воде обитающих и на сушу выходящих, ополудни и ополуночи поющих хором.
Он есть Наполненное, что воссоединяется с Пустым.
Он есть святое совокупление.
Он есть любовь и ее умерщвление.
Он есть святой и предающий святого.
Он есть светлейший свет дня и глубочайшая ночь безумства.
Его зреть – слепота.
Его познать – недуг.
Ему молиться – смерть.
Его страшиться – мудрость.
Ему не противиться – спасение.
Здесь следует обратить внимание на важную деталь – две строки этого текста почти дословно цитируют «Книгу Мага» Алистера Кроули: «Он говорит слово достопочтенное и проклятое». В «Книге Мага» сказано, что «вначале он говорит истину, чтобы иллюзия и ложь поработили души людей, но в том же – и таинство искупления». Это трагедия Мага, вызванная разрывом связи между словом и контекстом, в котором это слово произносится. Часто бывает, что, оказавшись вырванным из контекста, слово становится своей противоположностью. Об этом мы более подробно поговорим применительно к пятому аркану.