А вот с моими братом и сестрой у нее отношения сложились не сразу… но и здесь Амина победила. Ведь ее нельзя не любить. Моя вредная Верка все же приняла ее, а потом и подружилась намертво. Так что теперь они вместе делали уроки, Амина со временем начала помогать Вере. Антошка долго сопел в две дырки, хмурился, не общался, а потом набил морду пацанам, которые посмели обидеть Амину, и теперь постоянно провожал ее домой. Иногда я многозначительно намекала Аминке, что, кажется, она нравится Антошке, и та стыдливо краснела. Антон ей тоже нравился. Верка называла их жених и невеста, за что получала от Антона. Как же, он же мальчик, и в его возрасте положено ненавидеть всех девчонок на свете.

Когда спустились вниз, Рифат поздоровался с мамой и тут же открыл перед ней дверцу автомобиля, потом обнял Амину. Протянул руки к Буське, но та вцепилась мне в шею и ни за что не собиралась отпускать. С ней трудно поладить даже бабушке, так как чертик принадлежит только мне и никого к себе особо не подпускает. Строптивая, как и ее отец.

Я никогда не могла сказать «покойный». У меня язык не поворачивался. Потому что не покойный… потому что я о нем каждую секунду думаю. Никакого покоя ни мне, ни ему.

Но Буське все же пришлось посидеть на руках у Рифата, пока мы размещались в машине. Потом он подал ее мне, и я усадила ее в детское кресло.

Снова начался снег, и я посмотрела в окно и снова вздрогнула. Неподалеку от нас стояла машина с затемненными стеклами. Именно такую же машину я видела под окнами университета. Видно чей-то силуэт, но рассмотреть водителя невозможно. Внутри что-то тревожно сжалось. Особенно стало не по себе, когда мы тронулись с места и джип двинулся следом за нами. Я успокаивала себя, что, наверное, это охрана. Рифат просто приказал следить за нами.

Мы завезли маму домой, забрали Веру с собой. Она всегда гуляла вместе с нами. Когда мама вошла в дом с пакетом с апельсинами, которые передал ей Рифат, я услышала голос отца.

– Уже приперлась со своим этим? Опять куда-то поехали?

– Да, гулять поехали. Первый снежок. Красота на улице. Веру с собой взяли.

– Ясно. Денег куры не клюют, шляются.

– Перестань. Муж нашей дочери хороший человек и…

– Он, может, и хороший, а она… Все, не хочу о ней говорить.

– А кушать, то что они передают, хочешь?

Раздался грохот, и я поняла, что это апельсины по полу рассыпались. Отец швырнул пакет.

– Мне от этой проститутки ничего не надо. Чтоб больше не таскала сюда ничего от нее, и работничков я выгоню. Елисеева не купить! Ясно?

– Альшита, – я обернулась на голос Рифата к машине и неестественно улыбнулась. – Поехали. Мы тебя ждем.

Кивнула и уже собралась было идти, как опять заметила вдалеке тот же джип. И снова на душе неспокойно. Села в машину, выглянула опять в окно – поедет следом или нет. Но джип остался на месте.

Пока гуляли в торговом центре, меня не оставляло ощущение, что за нами следят. Словно чувствовала на себе чей-то взгляд, ощущала кожей. Может, у меня началась паранойя? Когда мы сели за стол в кафе, я спросила у Рифата:

– Может, хватит за нами охране кататься? Ты ведь здесь.

– Какой охране?

– Ну… я заметила джип. За нами ехал.

– Тебе показалось. За нами ездит совсем другая машина. И если бы за нами кто-то следил, я бы уже знал об этом. А джип? Полный город джипов. Говорят, у вас нет денег, а народ на крутых машинах катается.

Я усмехнулась вместе с ним. В этом он прав. Я сама обращала внимание на количество дорогих автомобилей в городе. Наверное, он прав и мне действительно показалось. Как и тот человек под деревом сегодня… вспомнила и снова вздрогнула.

Я думала, что все кошмары в моей жизни остались позади, что я пережила все, что можно пережить, и больше со мной ничего подобного не случится… Я ошибалась. Кошмары имеют свойство возвращаться и становиться еще ужаснее, чем раньше. Только мои не были сном, они разодрали меня на части наяву.

А всего лишь за день до этого я поверила, что все налаживается, что я становлюсь нормальным человеком… Тем, кто может улыбаться и радоваться жизни, смириться с ужасной потерей и жить ради детей и семьи. После прогулки по городу и в торговом центре, мы поехали ко мне домой. Аминка вместе с Верой не отпускали Рифата. Они пристали к нему с расспросами об оружии бедуинов, и он пообещал дома рассказать им о ножах и мечах, которые испокон веков бедуины изготавливали сами. За этот год Рифат неплохо выучил русский. Конечно, он говорил с ужасным акцентом и коверкал слова, но он уже мог общаться с Верой и с моей мамой без переводчика, то есть без меня.