— Спасибо, — тихо произнесла она, после чего встала столбом и вернулась обратно в свой внутренний мир.

Голос у неё был под стать ей — тонкий, высокий и какой-то бесцветный, словно у забитой всеми мыши.

Через некоторое время после ужина Паша всё-таки позвал меня на приватный разговор.

— Значит так, — Паша важно положил руки на стол, сцепив их в замок. — Ночь мы ночуем здесь. Ты, я и она. Спать предлагаю по очереди, по четыре часа каждый.

— Думаешь, что может что-то случиться? — спросил я его.

— Нет, но не хотелось бы проснуться от того, что один из… рипперов наматывает твои кишки на люстру. Первым спишь ты, потом я. А утром я ухожу в полицейский участок, попытаюсь добыть хоть какие-нибудь сведения о девочке, попробую поднять старые связи, побеседую с психологом.

— А я, так понимаю, буду всё это время стеречь её?

— Да. Тебя это напрягает?

— Нет, что ты! Это куда легче, чем присматривать за молчаливым попугайчиком — нужно только кормить не забывать, а спать она и сама уляжется.

— А туалет?

Я чертыхнулся. Про самое главное я как-то забыл. Ладно, постараюсь водить её почаще в туалет, авось хоть разок повезёт.

— Разберусь, — уже не так радостно сказал я.

— Вот и отлично. Но прежде чем я начну искать, мне нужно знать хоть что-нибудь о ней. Ты должен залезть ей в голову.

Я хмыкнул — «должен». Он меня не просит, не умоляет и не приказывает. Он просто вешает эту часть ответственности на меня, как будто из нас двоих только я умею лазить по чужим мозгам. А, ну да…

— Не раньше утра, — прикинул я. — Иначе тебе нас обоих придётся водить за ручку в туалет.

— Прям совсем никак? Хоть имя её узнай.

Я вздохнул. Ладно, пару секунд я выдержу.

— Хорошо, я попробую, — неуверенно протянул я. — Только я ни разу ещё не залезал в голову к… людям с подобной психикой. Я совершенно не знаю, что я там могу обнаружить.

— Число «сорок два»? — предложил Паша.

— Чего? — не понял я.

Он только махнул на меня рукой.

— Ты пока сходи на балкон и принеси бутылку, которую я зарыл в снег, — велел ему я.

— В снег? — нахмурился Паша.

— Намело, — пояснил я. — Я окно не закрыл, а тут этот проклятый снегопад. Весной у меня на балконе можно будет аквапарк открывать.

И в то время, пока Паша ходил за моим горячительным напитком, я подошёл к девочке и, усевшись на пол напротив неё, посмотрел ей в глаза. Мне было больно до сих пор, виски пульсировали непрерывно, наливаясь кровью, и поэтому, когда я едва нащупал естественную ментальную защиту девочки, боль в голове резко усилилась. Я едва не вскрикнул, но всё-таки сдержался. Ткнулся лбом в плёнку защиты и мысленно пальцем проковырял в ней дыру, достаточную для того, чтобы увидеть, что творится внутри.

— Как тебя зовут? — спросил я у девочки.

Голова у неё изнутри оказалась странной. Не знаю, с чем это можно в точности сравнить, чтобы передать то, что я почувствовал, но наиболее близкой аналогией будет такая: представьте себе большую пустую комнату, которая полностью обклеена белыми и девственно-чистыми листами. Это были её мысли. Они именно были, но там была только пустая оболочка, хотя, быть может, я недостаточно глубоко копнул.

— Как тебя зовут? — спросил я ещё раз, более настойчиво. — Как твоё имя?

Наконец на одной из бумажек появилось хоть что-то. Слово, одно единственное:

— Маша, — выдохнул я, уже приготовившись выныривать из её разума, как тут произошло нечто непредвиденное.

Девочка тихо выругалась. Тихо, ровно и равнодушно, но такими словами, от которых у меня покраснели уши. И в её голове мгновенно появилась картинка на одном из листов.

— … птица! Какого… — продолжала материться девочка.

Но в её голове эту фразу произносил Паша. Он был у меня на балконе, потирал ушибленный затылок одной рукой, сжимая в другой ту самую бутылку, за которой я его и послал.

— … он её здесь держит?! — тараторила девочка. — Это чучело? Тьфу!

— Ты тут живой? — девочка слегка изменила голос и манеру говорить.

И у неё в голове тут же появился худой парень, выглядевший настолько болезненно, будто его только что прооперировали без наркоза. Бледный, угловатый, весь лоснящийся от пота, будто бы тяжело больной. Я с трудом узнал самого себя.

И вынырнул — девочка замолкла, а картинка из её головы пропала.

Что это было? Сначала я подумал, что это происходит прямо сейчас, но когда я увидел самого себя, то я понял, что сделал неверный вывод. Очень похоже, что это будущее. Возможно ли такое? Если честно, то сил удивляться у меня уже давно нету, но зато тогда этот факт многое объясняет, довольно чётко вписываясь в складывающуюся картинку.