– Пусть жители Ганжи (Елисаветполя), – говорили они нашему посланному, – готовятся быть нашими рабами.

Ни увещания, ни угрозы не действовали на джаро-белоканцев. Видя ничтожность русских сил в Закавказье и кичась помощью, полученной от Сурхай-хана Казикумухского, они рассчитывали на многое и продолжали грабить жителей окрестных селений. Разбросанное положение наших войск и обширность границы, проходившей по хребтам гор, изрытых множеством глубоких ущелий, покрытых лесом, дозволяли партиям хищников вторгаться безнаказанно в наши владения. Местность, способствовавшая к совершенному отрезанию постов, требовала с нашей стороны, в обеспечение от прорыва хищников, или составления самостоятельных отрядов, или образования особых резервов, могущих подать помощь тем сторожевым постам, которые будут в том нуждаться. Закавказскому начальству не представлялось возможным сделать ни того ни другого.

Большая часть полков была некомплектна и неподвижна за неимением обоза и лошадей, убыль которых была так значительна, что во многих казачьих полках половина людей была спешена. К тому же самое расположение войск в Закавказье находилось в полной зависимости от продовольствия, закупаемого, почти исключительно, в Карском пашалыке. В начале 1806 года войска ощущали недостаток в продовольствии, потому что в Турции распространилась заразная болезнь, затруднявшая сношения между жителями и почти прекратившая возможность приобретать хлеб. В обеспечение от прорыва заразы в наши пределы, местное начальство принуждено было устроить карантины и учредить новые посты, а следовательно, усилить сторожевую службу войск, и без того обремененных и изнуренных. Хотя в Грузию и отправлен был с линии Троицкий мушкетерский полк [11] , но, считая прибавку одного полка слишком недостаточной для защиты края, Глазенап просил разрешения командировать туда еще один пехотный и два донских казачьих полка.

Между тем политические события в Европе отвлекали внимание правительства в иную сторону, так что деятельность наша в Азии и у подошвы Кавказских гор становилась второстепенной. Участие, которое принимала Россия в делах Европы, привлекало все наше внимание к западной границе, вблизи которой, в короткое время, произошли весьма крупные события. В то время часть русских войск находилась уже в Германии, а вслед за тем последовала война между Францией и Австрией. Несчастия, постигшие Австрию, в продолжение с небольшим двух месяцев, потеря всей австрийской армии и занятие столицы неприятелем произвели совершенное расстройство во всех частях государственного управления.

Храбрость русских войск не могла спасти Австрии, стоявшей на краю гибели. Претерпевая во всем недостаток и перенося все трудности, наши войска хотя и боролись с успехом, но, вынужденные сразиться со всей французскою армией, успевшей соединиться между Брюном и Ольмюцем, близ Аустерлица, должны были уступить превосходной силе неприятеля, имевшего на своей стороне все выгоды позиции. Будучи личным свидетелем подвигов русской армии и видя причины, заставившие ее уступить многочисленному врагу, австрийский император пришел к убеждению в необходимости прекратить военные действия.

Между Австрией и Францией заключено было перемирие на 24 часа, которое потом, после свидания австрийского императора с Наполеоном, было продолжено, с условием, чтобы русские и французские войска одновременно выступили из австрийских владений. По своему обыкновению, Бонапарте нарушил данные обязательства и заставил Австрию подписать мирные условия, по которым она лишилась Тироля и всех венецианских областей. Истрия и Далмация присоединены к королевству Итальянскому, и, таким образом, владения Наполеона становились пограничными с Портой.

Не было никакого сомнения, что Франция воспользуется всеми выгодами такого соседства. Можно было предвидеть, что Порта, устрашенная угрозами Наполеона или обольщенная обещанием возвратить ей области, потерянные во время войн с Россией, перейдет на сторону Франции и, несмотря на все наши старания сохранить с турецким правительством доброе согласие, оно посягнет на поднятие против нас оружия. В этом последнем случае положение главнокомандующего на Кавказе могло быть весьма затруднительным. Ввиду продолжающейся войны с Персией, ему пришлось бы бороться одновременно с двумя неприятелями: персиянами и турками.

Предвидя возможность подобных обстоятельств, петербургский кабинет предлагал еще князю Цицианову привести к скорейшему окончанию внутренние дела края и если представится возможность, то заключить мир с Баба-ханом и даже стараться привлечь его на свою сторону, для действия против турок [12] . Скорое осуществление подобного желания было не в силах главнокомандующего. По тогдашнему положению края, не связанного прочно с Россией, по состоянию политических дел и боевых средств нельзя было не видеть, что Баба-хан не согласится на заключение выгодных для нас условий мира до тех пор, пока вновь не испытает сильного поражения, нанесенного ему нашими войсками. Напротив, по всем получаемым сведениям известно было, что властитель Персии собирает значительные войска, с намерением вторгнуться в наши границы, защищенные небольшими отрядами русских войск.

Протянув свои войска от Баку вдоль по Куре и Араксу до Эриванской области, Баба-хан намерен был сам с несколькими отрядами вступить в Елисаветпольский округ, Карабахское и Нухинское (Шекинское) ханства, а сына своего Аббас-Мирзу, вместе с царевичем Александром, отправить в Памбаки и Шурагель. Призванные к оружию лезгины должны были в то же время атаковать русские войска, расположенные вдоль реки Алазани.

В апреле значительное число персидских войск собралось в Талыни, с намерением напасть на Шурагельскую провинцию. Не решаясь действовать открыто, они ограничивались разбойничьим нападением на отдельные селения шурагельских жителей. Тогда находившийся вблизи этого сборища полковник Симонович, с тремястами человек пехоты, сотней казаков и с некоторым числом татарской конницы, выступил ночью, 19 апреля, пошел форсированным маршем в Талынь, куда и прибыл на рассвете. Персияне, узнавшие о его движении, не решились принять боя и бежали в Эривани. Вслед за тем 29 апреля отряд персиян в числе семисот человек показался в виду разоренного селения Сухан-Верды и угнал гумринский скот. Посланный под начальством Кавказского гренадерского полка майора Шмидта отряд догнал неприятеля, взял девять человек в плен, отбил весь скот, 120 лошадей и много разных военных доспехов.