На протяжении длительного времени, в течение, пожалуй, 20–25 лет, в 60-х – начале 80-х годов, советские спецслужбы – контрразведка и разведка – имели, прямо скажем, совершенно неудовлетворительные результаты в борьбе с иностранным агентурным проникновением. Были единичные случаи разоблачений – например, дела полковника Главного разведывательного управления (военная разведка) Пеньковского (1962 год), Ветрова – сотрудника внешней разведки КГБ СССР (1982 год), еще нескольких менее значимых фигур. Однако это было не очищением наших рядов, а скорее еще одним подтверждением наличия довольно разветвленной сети агентуры противника в важных государственных объектах Советского Союза. Разоблачения носили эпизодический, в принципе случайный характер. Получаемые в то время сведения не оставляли никаких сомнений в том, что наш оперативный противник не только внедрился в ряд важнейших государственных объектов, но и продолжал укреплять свои позиции с большим заделом на будущее.

Что особенно настораживало? Необъяснимые провалы в нашей оперативной работе, упреждающие акции противника, утечка сведений, прицельные акции в отношении наших оперативных сотрудников, еще, казалось, ничего не сделавших для своей засветки. Ничем иным, как наличием агентуры зарубежных спецслужб в Министерстве обороны, Главном разведывательном управлении Генштаба, Комитете госбезопасности, Министерстве иностранных дел, Министерстве внешней торговли и ряде других ведомств и учреждений, объяснить все это было невозможно.

Нужно было спасать положение, и тут в общем-то было два выхода.

Первый – тотальная проверка целой армии сотрудников, имевших то или иное отношение к государственным секретам. Но это было бы грубым нарушением закона, прав человека, к тому же на это просто не хватило бы никаких сил и возможностей.

Второй – проникновение в те организации, в те структуры других государств, где находятся оперативные сведения на интересующих нас лиц.

Конечно, Комитетом госбезопасности принимались необходимые меры, в частности, на территории Советского Союза: оперативные игры, проверки для выявления возможных каналов утечки секретов и обнаружения признаков интереса к ним со стороны западных спецслужб. Такие игры и проверки охватывали не только отдельные объекты, но и целые отрасли, значительные территории, были длительными по срокам проведения. Все это требовало большой организаторской работы, значительных сил и средств.

Поступали представляющие интерес сведения, обобщенные материалы, в частности, о положении дел по охране секретов на закрытых объектах, но все-таки конкретных результатов мы не получали, фактов выявления и разоблачения агентуры не было.

В чем заключались основные трудности в приобретении столь нужных нам позиций в спецслужбах противника? Уже сам подход к сотруднику специальной службы – задача со многими неизвестными. Ведь речь идет о профессионале, который прошел соответствующую подготовку и приобрел опыт работы по вербовке агентуры. Он, как правило, дисциплинирован, строго соблюдает режим работы, нормы поведения, осведомлен об устремлениях и практике деятельности противной спецслужбы, и потому весьма затруднительно установить с ним прямой контакт. Профессионал, будь то разведчик или контрразведчик, отчетливо понимает смысл проявляемого к нему интереса и, как правило, немедленно докладывает обо всем руководству. Почти всегда, за редким исключением, даже безобидный контакт с ним может послужить поводом для осложнений, неприятностей на политическом уровне. Поэтому крайне важным, даже непременным условием является добровольность, личное желание сотрудничать с нашей службой. Другое дело – на какой основе. Все зависит от мотивов решения источника работать с нами.

Почти в каждом случае приходится решать проблему материального фактора. Она неизбежно возникает, но далеко не всегда является определяющей и решающей. Обобщая, можно сделать такой вывод: в работе советской разведки материальная сторона не играла первостепенной роли. Нам не удавалось поддерживать прочные связи и добиваться необходимых результатов, если источник не проявлял хотя бы минимального понимания целей и устремлений советской разведки, интересов Советского государства. Только такое понимание создавало положительный морально-политический фон для нашей работы. Судя по всему, у России в последние годы возникли определенные трудности именно в этом отношении. В советское время, даже если источник и был политически и идейно не во всем с нами согласен, он, как правило, в более или менее значительной степени всегда разделял наши взгляды и позиции. На основе многолетнего опыта можно выделить то главное, что сближало политические позиции советского разведчика с источником из числа граждан другой страны. Это социальная политика нашего государства, достойный уровень жизни подавляющей части людей. Иностранцам импонировали общественный порядок, безопасность граждан. Уровень культурной жизни, система образования, доступ к науке вызывали глубокие симпатии. Добрые, равноправные отношения между многочисленными национальностями были предметом нашей особой гордости и вызывали большой интерес за рубежом, где во многих регионах кровавые конфликты на межнациональной почве следовали один за другим. Советский Союз демонстрировал высокие достижения в науке и технике, что было очевидно и признавалось во всем мире. Международные позиции Советского государства отличались прочностью и большим влиянием.

Что предопределило серьезные успехи советской разведки и контрразведки в приобретении в 80-х годах столь нужной нам агентуры в важных объектах за рубежом, и в частности в иностранных спецслужбах? Прежде всего становился более благоприятным политический фон. Ветер перемен в Советском Союзе оказывал свое воздействие на умонастроения людей в других странах. На первых порах речь ведь не шла об отказе от социализма. Провозглашалось обновление общества под девизом: «Больше социализма, больше демократии!» На Западе считали, что Советский Союз усилит свое международное влияние, с чем не смогут не считаться ведущие капиталистические страны. Люди во всем мире потянулись к нам с новым интересом, увидев в грядущих переменах возможность умножения мощи нашей державы, усиления ее влияния на дела в мире. Мало кто думал в 1985–1986 годах, что перестройка обернется другой, негативной, разрушительной стороной и дела в нашей стране и в мире в целом пойдут не так, как представлялось поначалу.

Есть и еще одно весьма важное обстоятельство, которое сопутствовало успехам в нашей оперативной работе. Речь идет о методах, приемах, да и сути оперативной деятельности советской разведки. Они исключали применение насилия, грубого психологического воздействия, вообще использования приемов, унижающих человеческое достоинство. Сотрудники западных и других спецслужб хорошо знали это, хотя буржуазная пропаганда утверждала совсем другое. Сотрудники иностранных спецслужб отлично знали и то, что советская разведка неизменно проявляла заботу о личной безопасности источника. Тот, кто вступал на путь сотрудничества с нами, чувствовал это с первых же шагов. Ни одна операция по связи с агентом, ни одно оперативное мероприятие не проводились, если они таили в себе очевидную угрозу его личной безопасности.

Материальный фактор, конечно, присутствовал, когда это было главным условием сотрудничества агента с нами. Однако даже в тех случаях, когда материальное вознаграждение источнику не выплачивалось, мы старались проявлять ощутимую заботу о нем, особенно после того, когда он уходил со службы на пенсию по выслуге лет или по возрасту. Это было нужно не только источнику, но и нашим сотрудникам, поскольку воспитывало в них гуманный подход и прививало моральную ответственность перед теми, кто какое-то время был с нами вместе.