Помню, мне хотелось, чтобы люди любили меня, но они, казалось, были слишком заняты, слишком погружены в свой мир. Я постепенно приходила к пониманию, что они не были в состоянии любить меня, потому что не знали, как это делать, или потому, что они не любили себя, или потому, что они не умели принять любовь. Уже в этом раннем возрасте я знала: мне предстоит полюбить людей, чтобы они научились любить других. Наблюдая за жизнью мамы и за ее неудачным опытом создания взаимоотношений, я понимала, что меня устроит только настоящая любовь.

Как я успела сказать, мои родители развелись, когда мне было три года, и ребенком я редко видела своего отца. На моем горизонте не было отцовской фигуры, но мама привила мне иное знание – о том, что у меня есть Отец Небесный, Который всегда готов меня выслушать. Мне говорили, что Он наблюдает за всем, что происходит в моей жизни. Так, еще будучи совсем маленькой, я установила отношения с Небесным Отцом. Время шло, росло и мое доверие к общению с Ним, и в определенный момент я стала ждать результатов тех посланий, которые я от Него слышала.

У мамы на устах всегда было имя Иисуса, она упоминала его по разным поводам, но я долго не могла понять, как Иисус связан с Отцом Небесным. Вот что мне приходило в голову: «Зачем молиться Иисусу, если я могу говорить с Создателем? Разве не с Ним следует вести разговор?» Эти незрелые детские вопросы довели меня до беды, и вскоре я зареклась их задавать, замкнув свой рот на замок. И все же со временем я начала понимать, почему Христос и пророки были у людей на устах.

Однажды я посетила церковную конференцию, на которой один из докладчиков затронул тему родственных душ. Он говорил о том, что ничего такого на самом деле не существует, что ждать кого-то, кого мы якобы встретили еще на Небесах, совершенно неправильно и что нам следует связать свою судьбу с теми, кого мы видим перед собой, и посвятить себя им с максимальной отдачей. Хотя и еще совсем юная, я интуитивно знала, что это не так, что в этом мире точно есть моя родственная душа. Это знание прошло со мной через годы несчастий и не отпускало меня даже в те моменты, когда я сама пыталась опровергнуть его, заключая компромисс в пользу рядовой любовной связи. Я верила в существование настоящей большой любви – как в книгах. Моя сестра желала стать учительницей, меня же интересовало только одно – как бы поскорее влюбиться.

Мое детство прошло в частых переездах. Я начинала учиться в одной школе, из которой через несколько месяцев была вынуждена перейти в другую. Учебе все это плохо способствовало.

Мама не имела ни малейшего представления о том, что делать с подростками, поэтому мы все в определенном возрасте переезжали жить к нашим отцам. Только Ричарда и Монику отправили жить в другие семьи.

Этот период для меня был временем своеобразного одичания. Я пережила опыт сексуального насилия, маме об этом рассказать было страшно, я начала от нее отдаляться. Потом я убежала из дома, а вернувшись, начала убеждать ее в том, что в свои пятнадцать лет я уже дозрела до самостоятельной жизни. Все это было горьким заблуждением. Самостоятельная жизнь закончилась тем, что было решено отправить меня к отцу в штат Юта. К тому времени Элейн жила в его доме уже целый год, я же до тех пор за всю жизнь побывала у него в гостях четыре раза – не знала ни его, ни его жены и совершенно не представляла, что меня ждет в их доме.

Я обнаружила, что мой отец был весьма необычным человеком. В молодости он любил азартные игры, кутежи и женское общество, но при этом знал цену труду. Переехав к нему жить, мы с Элейн нашли себе работу. Одно из его правил касалось сигарет – курить он не запрещал, но покупать сигареты нужно было самим. Отец, как мог, обеспечивал мирное течение домашней жизни, однако всегда позволял своей жене верховодить, она же его эмоционально эксплуатировала. Это была одна из самых жестоких женщин, которых я только встречала в жизни. В доме с отопительных приборов были сняты регуляторы тепла, а с кроватей убраны одеяла. Она запирала продукты в холодильнике, на кухне можно было найти только хлеб и масло. Ее жадность была непомерна, и даже ее собственный пудель прятал от нее еду. Не знаю, что именно она с ним делала, чтобы довести до такого состояния, но понять животное я могла очень хорошо. Ужин бывал готов к пяти вечера. Кто не успевал вернуться, еды не получал, но посуду мыть был обязан. Мы с сестрой работали, поэтому такая система нас совсем не устраивала. Мачеха сделала мою жизнь невыносимой – прямо как в классических сказках.

Я жила в отцовском доме уже около полугода, когда повстречала Гарри. Светловолосый, голубоглазый привлекательный молодой человек, он стал моим первым мужем. Его семья жила совсем иначе, чем моя: например, нас всегда ждала еда, когда мы приходили к нему домой.

Через две недели после нашей первой встречи Гарри сделал мне предложение – написал мне письмо со словами из популярной песни о любви. Его семья была весьма обеспокоена ситуацией – их двадцатиоднолетний сын хотел жениться на девушке шестнадцати лет. Мой отец сказал, чтобы мы подождали, пока мне не исполнится семнадцать, мама же сразу дала свое согласие. Мы встречались еще семь месяцев, после чего поженились.

У нас за душой ничего не было. Мы жили без мебели, использовали картонные коробки вместо стола и спали на матрасе, который принесли со свалки. Наша первая съемная квартира была кошмаром. Месяца через два мы переехали в двухкомнатную квартиру чуть получше. Гарри тогда работал поваром и приносил домой с работы еду. Так мы и жили. Его родители снабжали нас картошкой.

Через девять месяцев, когда я ждала первенца, Гарри понял, что я плохо читаю. Так было, наверное, оттого, что ребенком я все время куда-то переезжала и у меня не было возможности сконцентрировать внимание на учебе. Гарри приучил меня к чтению и сделал это довольно хитрым способом. Он приносил книги домой и начинал читать вслух. Как только я включалась в процесс и мне становилось интересно, он останавливался на каком-нибудь особенно интригующем месте и говорил: «Ну всё, теперь читай дальше сама». Как же я была несчастна! Но к тому моменту история уже успевала захватить мое внимание, и мне ничего не оставалось, как начать читать и учиться понимать прочитанное.

Первой книгой, постигнутой таким образом, был «Хоббит» Дж. Р. Р. Толкина; следующей книгой, появившейся в доме, был «Властелин колец». Это было более сложное чтение, но книга была так хороша, что я ее одолела. И так во мне пробудился интерес к литературе.

Мой юный ум претерпевал множество изменений. Я была замужем, меня ждало материнство. Религия затягивала меня все больше и больше. Свёкор принес мне старый экземпляр книги «Иисус Христос» Джеймса Э. Талмеджа. Она завладела моим вниманием – в первую очередь тем, как автор представил некоторые стороны образа Христа, о которых я раньше не имела представления. Однажды ночью я обратилась к Создателю с вопросом, родившимся у меня во время чтения. Вопросы жгли меня изнутри, и я заснула, держа их в уме. Тогда мне приснился сон – настолько яркий, что лучше считать его видением.