– Не знаю, – отрезал старлей. – Мне это без надобности. Кроме Пахомова в доме был кто? Сами куда сегодня ходили?

– Никуда не ходил.

– Понял… А в полку чего делали?

– Замполит ОБАТО [1] моя последняя должность, – отчеканил Климов. – Потом на повышение поехал.

– А здесь зачем?

– Личные дела.

– Личные?

Участковый просверлил Климова взглядом, сунул под мышку папку и отодвинул зачем-то бутылку рома к дальнему краю стола.

– Павловский! – крикнул он в коридор, где торчал автоматчик. – Проводи гражданина, чтобы он документы на дом поискал. Будем, гражданин Климов, вашими личными делами предметно заниматься. Давайте договор, все, как положено, в общем.

Ян молча кивнул, прошел, не глядя на сержанта, в спальню, достал пакет с бумагами, вернулся. Во рту у него вдруг пересохло.

– Держите, – он передал пакет участковому, который уже сидел на стуле, – здесь все.

– Есть в городе кто-то, кто может подтвердить ваши слова? – спросил старлей, с профессиональной скоростью перелистывая документы.

– Какие? – моргнул Ян.

– Насчет службы прежней и все такое.

– А это зачем? Я обычный гражданин, купил себе дом за честно заработанные деньги, приехал. Какие ко мне претензии? Выпил? Так это мое дело, знаете ли. Я вдовец, у меня нервы. Вам любой врач скажет…

– В вашем положении, Климов, до врачей еще дожить надо, – участковый аккуратно засунул просмотренные документы в пакет, но отдавать даже не подумал, как и паспорт, – держал у себя под локтем все вместе. – Я последний раз спрашиваю, знает вас тут кто или нет?

– Сомов меня знает, – чувствуя, как отливает от лица кровь, процедил Ян, – Вадим Сергеич. Хорошо знает, давно. Позвонить?

Участковый нахмурился.

– Ему сейчас звонить без толку, трубку не возьмет, – с недоверием в голосе произнес он. – А давно вы с ним знакомы?

– Со службы. Холодильник откройте – почти все, что там лежит, его ребята привезли.

Участковый не поленился. Заглянув в недра холодильника, он удивленно покачал головой, потом вернулся к столу и передвинул пакет вместе с лежащим сверху паспортом к стене.

– Вы у соседа уж потише себя ведите, – Ян старался говорить спокойно. Он встал, понимая, что спектакль окончен. – Пахомов – старший прапорщик, всю жизнь в войсках. Если зайдете, как ко мне, не представившись и без документов, он вас потом жалобами со свету сживет, я людей знаю, профессия такая. Вы тут, я вижу, недавно, так вот меня послушайте, я политработник как-никак: военным ты, старлей, не хами. Дурное дело.

– Хромов моя фамилия, – мрачно выдавил милиционер. – Идемте, закроете за нами. И никому не открывайте, понятно?

– Случилось что?

– Ничего… Вас, гражданин, это не касается. А то слухи только распускают, а потом город с ума сходит.

Ян с диким грохотом задвинул болт на калитке, да вдобавок еще и пнул ногой по железу – вроде как для проверки, а на самом деле сигнализируя Владиславу. Старый прапор, повидавший службу, не мог не понимать, что происходит. Обход зачем-то – и значит, сейчас к нему придут. Ну, ему-то стесняться нечего, он тут давно живет, сам на пенсии. Попробуй надави, ха-ха. На прапорщика советских ВВС. Да-да-да!..

Климов прошел вдоль веранды, встал так, чтобы видеть то, что происходит за воротами соседа – сам оставаясь в темноте. Вот раздался стук, и Слава почти сразу же открыл дверь дома, вышел. Скрипнула калитка. Хромов говорил по-прежнему громко, уверенно, но уже без так взбесивших Яна интонаций абсолютной самоуверенности.

– Пенсионное, вот! – довольно злобно рявкнул Пахомов. – Вот оно все, до копейки! Смотрите! А то жена придет, вы с ней до утра беседовать будете, а потом в прокуратуре… Я больной человек, у меня справок чемодан целый, военный пенсионер! Нервы у меня, понятно? А вас я не знаю, раньше участковый у нас Семен Николаич был, так я с ним лично водку пил.

Мелькнул лучик фонарика. Хромов глухо извинился, следом бахнула калитка. Ян пару раз плюнул в снег и пошел обратно в дом.

Звонить Вадиму Климов так и не стал. Повертел в руках телефон, отложил в сторону. Не было желания: месть такого рода виделась ему делом мерзким, для офицера недопустимым. Сомов вдруг позвонил сам – утром, в половине десятого, когда Ян, вырубив капризную древнюю колонку, мазал щеки кремом после бритья.

– Уже осведомлен я, – мрачно буркнул Вадим, – про чудеса вчерашние. Недоработали мои, что тут сделаешь… Сильно он тебя помял?