Тут он поднял поверх очков глаза на Сергея и по-доброму ему улыбнулся.

– Все будет хорошо.

Сказать, что остаток дня Сергей провел в недоумении, значит смазать краски. На самом деле, он был почти в панике. Он готов был поверить в чтение мыслей, телекинез, во что угодно. Он провел в кабинете врача три минуты. Ровно! А тот с ним говорил так, будто знает все. Но. Если бы он знал все, вряд ли бы он так ласково ему улыбался. Он бы либо испугался и не подал виду, либо под каким-нибудь предлогом вышел из кабинета и вызвал полицию. Хотя. Что бы он полиции сказал? А может, он знает даже, где тела, если он его так насквозь читает. И опять же, не стал бы он так мягко с ним беседовать.

Сергей собирался зайти к психиатру так, для очистки совести. На случай, если у него совсем того с головой, опытный врач сразу увидит. Но все равно, это не та реакция, которой он ожидал.

«Все будет хорошо».

Для кого? Для него? Вот уж, прямо скажем, сомнительно. Для него закрыт путь даже в чистилище. Его душу ожидают вечные страдания. И он бы рад прикинуться атеистом, и сказать, что после смерти ничего не остается. Но он верил. Верил в то, что душа его поплатится за то, что он делал. А тут его заверяют, что все будет хорошо.

Так может, это была дежурная фраза? Ну, конечно. Вот идиот романтичный. С чего он взял, что это было сказано лично. Он говорит это всем пациентам. Потому и хвалят его, потому и приносят каждый божий день по нескольку конвертиков с голубыми, а может и оранжевыми, купюрами.

Сергей немного успокоился. И все-таки рецепт. Он достал его из кармана пиджака и попытался прочитать. Секретный шифр. Масоны.

Он зашел в аптеку и молча сунул рецепт в окошко фармацевту. Женщина в таком же белоснежном халате, как у врача (ну, точно, тайный орден), молча посмотрела на рецепт и выдвинула один из множества одинаковых ящиков. Достала оттуда две коробочки.

– Пятнадцать или тридцать миллиграмм? – спросила она пароль.

– А-э-э, – промычал Сергей.

Она убрала одну коробочку в ящик.

– Три девятьсот тридцать. Социальная карта есть?

Сергей пропил курс «Арипризола» и записался на ушу.

Когда к нему в кабинет в очередной раз зашел Самуил Аркадьевич, рассеянно поглядывая в телефон, и определенно желая поболтать, Сергей удивил его своим вопросом о боевых искусствах. Директор считал ушу наилучшим занятием для тела и для души. Он порекомендовал ему своего тренера. Настоящего китайца, который ко всему прочему еще и плохо говорил по-русски. Субординация не нарушалась, так как директор брал индивидуальные уроки, а Сергей занимался в группе. К его удивлению, в основном занятия посещали женщины неопределённого возраста, но точно не моложе сорока. Самые активные из них пытались шутить с ним, звали вместе пить чай и даже приносили домашнюю выпечку. Выпечку Сергей съедал, так как ни разу в жизни не отказывался от еды. Боялся, что если один раз откажется, может лишиться еды надолго, – странные опасения при его-то счете в банке. Однажды он даже пошел пить чай со всей группой, но не понял, о чем они говорили. Одна из женщин, самая активная, та, которая первая принесла ему какие-то удивительные пирожки с индейкой, ему даже нравилась. Что-то было похожее на мать. Наверное, решительность (властность). И эти светлые волосы (крашенные, пережжённые). Ранней сентябрьской ночью возникла мысль, а не жениться ли на ней. Жена укрепляет положение в обществе. И обеспечивает алиби. Какое алиби? Ты же решил завязать.

Утром Сергей вставал и шел варить себе цикорий. Цикорий ему не нравился, но он знал, что кофе может навредить. Он заставлял себя бегать по утрам, хотя это было совершенно невыносимо. Он вкладывал всего себя в работу, решая совершенно неразрешимые задачи, и Самуил Аркадьевич уже подумывал перевести его старшим в свой второй офис. Единственное, что его останавливало – нежелание расставаться с собеседником и таким хорошим парнем.

В каждом из профилирующих юристов, работавших в офисе Самуила Аркадьевича, было какое-то пятнышко. Владик слишком много ставил на карьеру. В общем-то, буквально все. И Самуил Аркадьевич понимал, что вежливое и дружелюбное отношение Владика к нему ни что иное, как желание понравиться начальству. Максим был хорош, но слишком неравнодушен к женскому полу, из-за чего у него возникали какие-то регулярные проблемы с девицами и собственной женой. И хотя Самуил Аркадьевич был не ханжа, и напоминал себе, что это не его дело, все же, нет-нет, но его коробило от подобного халатного отношения Максима к браку.

Но вот Сережа. Это был человек, которых поискать. Если бы таких людей было в мире побольше, наша жизнь была бы вполне приятной штукой. Он не лебезил, не надевал масок, не врал без необходимости, не грубил. С ним было о чем поговорить. На сомнения Самуила Аркадьевича по любому вопросу, не обязательно деловому, у Сергея был какой-то ответ, мысль, которыми он безбоязненно делился с начальником. Видно было, что он не гонится за деньгами, что вообще даже как-то странно в наш век, он не носит модных шмоток, не хвастается. Но при этом его нельзя было назвать скучным, и он точно не был психом. Он не отказывался от спиртного, хотя сам и не высказывал инициативу. Не гоняется за юбками и не рассказывает пошлых анекдотов, при этом сам охотно над ними смеялся. При этом женщинам он нравился. Добрый отзывчивый парень с тяжелым нищим детством в деревне и огромным желанием учиться, что привело к прекрасным результатам. Все бы себя так вели.

И все же Самуил Аркадьевич беспокоился за Сережу. Одно время тот часто жаловался на головные боли. Правда, сейчас перестал. Но вдруг ни с того ни с сего стал следить за своим здоровьем. Очень тщательно. И видно было, что это не дань моде, а скорее некая суровая необходимость. Все это натуральное питание, отказ от кофе, ушу. А однажды Самуил Аркадьевич застал его за тренировками регулирования сознания. Со стороны казалось, что Сергей просто приложил средние пальцы к вискам и задумался, но директор знал, что делает Сергей, так как сам увлекался подобными практиками в юности. Не то, чтобы это пугало или было чем-то странным. Но почему-то казалось, что Сергей пытается от чего-то избавиться. От какой-то болезни, может высокого давления или чего-то похожего. И это волновало директора. Не только из-за того, что он рисковал хорошим парнем, который был ему почти как сын, но еще и из-за опасения лишиться по болезни ценного работника. Очень ценного.

Вернувшись с работы, Сергей либо шел на занятия ушу, которые проходили два раза в неделю, либо на пробежку возле Патриарших прудов. Иногда на пробежке к нему присоединялся Дима, а потом они вместе болтали о чем-нибудь, попивая всевозможные травяные чаи, которые приносил приятель. Дима нашел где-то магазинчик лекарственных трав, и теперь покупал там различные сборы.

Сергей проснулся от нестерпимого раздражения. За окном шел дождь. Окно было открыто настежь по случаю жары, но задернуто плотно шторами, чтобы солнечный свет не проникал в помещение. Шторы намочило дождем.