Он голодал до тех пор, пока едва не умер от истощения. После этого он решил отказаться от традиционного сурового образа жизни святых людей (к большому неудовольствию своих последователей), начал снова есть, соблюдая умеренность, потом нашел место под фиговым деревом, сел под ним и поклялся не вставать до тех пор, пока не найдет способ вырваться из круговорота рождения и смерти.

Сиддхаттха использовал технику глубокой медитации, и озарение снизошло на него уже следующим утром [12] . Он стал просвещенным (термин «Будда» означает «Просвещенный») и начал проповедовать Четыре Благородные Истины: жизнь любого человека, от нищего до короля, полна страданий; причина страданий состоит исключительно в жажде [13] ; чтобы избавить себя от страданий, нужно устранить жажду; а чтобы сделать это, надо следовать определенному (срединному) пути. Он умер в возрасте 80 лет в 483 году до н. э., призывая своих последователей «заниматься своим собственным спасением, прилагая всяческое усердие».

Буддийская доктрина распространилась сначала среди городов верхнего Ганга, а в III веке до н. э. при поддержке императора – по всей территории Индии. Однако в самом начале христианской эры буддизм претерпел массовые изменения. Появилась новая школа, последователи которой считали, что оригинальная буддийская практика, конечно, была хороша, но она являет собой «малый путь», ведущий к спасению одного отдельного человека, что само по себе довольно эгоистично.

Это, говорили ученики новой школы, едва ли в духе самого Будды, который ратовал не только за свое собственное спасение, но за спасение всех разумных существ на земле. Будда мог проповедовать «малый путь» для слабых духом учеников, не способных ни на что большее. Но очевидно, что единственный разумный путь для совершенного ученика заключался в том, чтобы самому попытаться стать Буддой, просвещенным, и, как Гаутама, встать на путь просвещения и спасения всех других. Те, кто вставал на этот амбициозный и непростой путь, называли себя последователями махаяны (Mahayana) или «большого пути».

Именно идея «большого пути», претерпевшая значительные изменения за два века тантрических практик [14] , и была привнесена на Тибет примерно в то время, когда в своей родной Индии буддизм находился в состоянии упадка [15] . Идея о том, что, работая над собой, человек способен уподобиться самому Будде, нашла живой отклик у тибетцев, поскольку она как нельзя лучше отвечала их темпераменту.

Проанализировав возникновение исконной религии бон в своей стране, настоятель Норбу сказал по этому поводу следующее:

Нет практически никаких сомнений в том, что возникновение и развитие религии бон было обусловлено окружающей средой, ведь гораздо легче принять факт существования духов земли и змееподобных божеств в таком диком краю, как горы Тибета, чем в нью-йоркской квартире. Но буддизму, который появился в этих краях уже в сформированном виде, пришлось разделить ту же судьбу. В действительности, между этими двумя религиями сейчас столько общего, что зачастую трудно отделить их друг от друга. Тхубтен Джигме Норбу писал:

Как и у представителей буддизма, у представителей бон были свои монастыри. Оба типа монастырей были организованы одинаково. Буддийские монахи и монахи бон давали 253 обета. Очевидно, что современная версия религии бон (которая уже начала подвергаться изменениям к тому времени, когда пришел буддизм) многое заимствовала у буддизма. Однако то же самое можно сказать и о заимствованиях буддизма из религии бон. До момента китайского вторжения (буддийское) правительство представляло из себя реинкарнационную монархию, в которой правительство принимало решения, полагаясь на голоса духов, говорящих через Государственного оракула [18] . Некоторые горы до сих пор считались священными. В отдаленных, диких местностях по-прежнему почитались местные боги, и нередко можно было наблюдать использование во время церемоний небесного креста нам-мкха.

Наряду с влиянием бон следует рассматривать также воздействие еще одного фактора, а именно – великой Гималайской горной гряды. Именно Гималаи создали Тибет в том виде, в котором он существует. Горы формируют естественный барьер высотой 24 тысячи футов, протянувшийся с востока на запад на 1,5 тысячи миль. Муссонные ветра не способны преодолеть эту преграду, и поэтому большая часть Тибета, да и вся Центральная Азия, представляет собой леденящую пустыню. В древности люди пытались мигрировать через степи Центральной Азии, но также столкнулись с этой непреодолимой стеной, таким образом, изоляция была одной из основных культурных характеристик этой страны в течение многих веков. До китайского вторжения всех иностранцев в Тибете можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Земля всегда видоизменяет живущих на ней людей. И если изоляция была основной культурной характеристикой страны, то самой очевидной физической характеристикой был и остается разреженный воздух, оказывающий значительное воздействие на физическое состояние человека. Когда корреспондент лондонской газеты «Таймс» («Times»), Персиваль Лан-дон, посетил в 1904 году Пхаг Ри, самое высокогорное поселение в Тибете, он отметил, что все жители этого городка были необычайно вялыми.

Такая вялость объясняется недостатком кислорода. Пхаг Ри располагается на высоте 18 тысяч футов, это самое высокогорное поселение не только в Тибете, но и во всем мире. Даже тибетцам трудно там находиться. Пхаг Ри, конечно, исключительный пример, даже для Тибета. Тем не менее, уровень кислорода на всей территории Тибета чрезвычайно низкий. Для тибетцев, привыкших к таким экстремальным условиям, воздух на равнинах Индии кажется слишком «густым».