– Сыро-о-за, пари-ви-ет! (Серёжа, привет!)

– Привет! Ты чего не спишь?

– Я узе васатавала. Ты мне памагать хоичи? (Я уже встал. Помоги мне.)

Серёжа помотал тупой от недосыпа и жуткой усталости головой: «Что ты хотел?»

– Ты ни са-пала… Сыро-о-за… Я тибе чай… (Ты не спал, Серёжа, я тебе чаю принесу.) – Фигура однокурсника исчезла.

Потрепыхавшись ещё немного над газетой, Серёжа понял окончательно, что сегодня продолжать больше невозможно и начал сворачивать ватман в трубочку, вкладывая внутрь вырезки, фотографии, исписанные листки бумаги.

Когда уже всё было собрано, силуэт вьетнамского однокурсника со стаканом чая вновь материализовался в проёме двери.

– Сыро-о-за! Чай!

– Спасибо, дорогой! – Серёжа взял стакан и стал дуть на напиток. – Что ты хотел спросить?

– Сыро-за, гдиэ мо-за-но покупить сашфик? (Серёжа, где можно купить…)

– Что? Ещё раз скажи, я не понял.

– Гдиэ мо-за-но покупить сашфик?

В тупой голове с невероятным скрипом стали прокручиваться варианты: сачок, совок, замок… пофиг-нафиг… дрянь какая-то, ничего не понимаю.

– Давай ещё раз, только говори медленно, – прихлёбывая чай, обратился он к вьетнамцу.

Тот радостно повторил ещё раз: «Гдиэ мо-за-но покупить саш-фик?»

«А! – дошло, наконец до Сергея, – шарфик!»

– Шарфик?

Вьетнамский радостный человек оживлённо и согласно помотал головой.

– За углом, на Наличной, есть магазин одежды. Знаешь?

– Ага!

– Там этих шарфиков – завались!

– Са-па-сыба! Сыро-о-за!

Однокурсник исчез, а Серёжа закончил сборы, неторопливо допил чай и понёс все причиндалы в комнату, чтобы вечером продолжить творческий процесс создания шедевра.

До начала занятий ещё оставалось больше двух часов, так что в голове вертелась соблазнительная подленькая мыслишка: «А не лечь ли подремать? Минут сорок…» Но Сергей прогнал её волевым усилием прочь, зная, что если ляжет, то толку от этого будет мало, только голова разболится.

Однако, занять себя чем-нибудь было просто необходимо, и он стал перечитывать вчерашние конспекты, пытаясь понять смысл своих скорописных каракуль.

Скоропись он освоил ещё в армии, так, из любопытства, и настрополился настолько, что теперь все лекции успевал писать от слова до слова. Вот только переводить потом написанное в удобоваримый вид было не всегда просто. Особенно сейчас, когда уставший мозг отказывался напрочь понимать значения завитушек и чёрточек, мало похожих на привычные буквы.

В глазах рябило, и завитушки никак не хотели складываться в понятные слова.

Помучившись минут пятнадцать, Серёжа решил бросить эти бесполезные экзерциции и приготовить завтрак.

Вот тут-то снова возник в двери радостный вьетнамский человек и бодро сообщил, что «ва магани-зи-на на Налица-най сашфик нета!» (в магазине на Наличной нет шарфиков).

– Как нет? – удивился Серёга. – Я вчера там был, полно было шарфиков. Может отдел закрыт?

– Адела нета. Сашфик нета. (Нет такого отдела и шарфиков нет).

– Ну, не знаю… У метро ещё большой универмаг, там-то точно есть! Ехай к метро, там точно купишь.

– Са-па-сыба, Сыро-о-за!

И дверь выпустила радостного вьетнамского человека.

Съев яичницу их четырёх яиц и запив эту прелесть дефицитным в то время натуральным кофе (не растворимым порошком неизвестного происхождения, а именно хорошим молотым бразильским, приготовленным на медленном огне), который Сергей случайно купил у кубинского аспиранта Юры, затем стал потихоньку собираться в институт, куда и приехал как раз к началу лекции.

Конец ознакомительного фрагмента.