Графиня Хелена увлекалась английской системой воспитания: детей закаляли как физически, так и нравственно. Круглый год – обливания холодной водой, летом – купание в озере в любую погоду чуть ли не с годовалого возраста (купание в холодной воде осталось одной из неизменных привычек Маннергейма до преклонных лет); спали дети на жестких матрасах и волосяных подушках. Им прививались сдержанность и умение владеть собой, жалобы и проявления слабости считались постыдными. Так что кое-какие навыки самодисциплины и спартанские привычки будущий фельдмаршал приобрел уже в детстве. Правда, с Густавом, с малолетства самостоятельным и упрямым, все время что-то случалось, и он доставлял матери больше волнений и забот, чем все остальные дети. Склонный к приключениям и опасным играм, он уже в раннем детстве проявлял бесшабашную смелость: то убегал, забредая далеко от дома, то вываливался из лодки в море. В десятилетнем возрасте, прыгая по балкам строящейся крыши скотного двора, он упал и серьезно поранился, после чего время в семье делилось на эпохи: «до и после падения Густава с крыши» [8] .

Регулярно обучать детей, живя в отдаленной усадьбе, куда даже почта приходила из-за плохих дорог раз в неделю, а то и реже, было не просто. Гувернантки и домашние учителя часто менялись, и Хелена без конца занималась поисками подходящих для этой роли иностранок, владеющих несколькими языками – обучение иностранным языкам родители считали первостепенной задачей, и дети должны были говорить по-французски и по-немецки. Домашним же языком Маннергеймов, как и многих образованных жителей Финляндии в конце XIX века, был шведский. Говорить по-фински не считалось в семье необходимым, и даже в 1905 году Густав относился к этому «языку простонародья» с пренебрежением и подтрунивал над сестрой Софией, собиравшейся учить финский. Ему самому пришлось все же осваивать этот язык дважды: в юности – чтобы сдать экзамены на лицейский аттестат, и позднее, в зрелом возрасте – чтобы завоевать популярность в армии и стране. Правда, он так никогда и не овладел финским в совершенстве.

Помимо домашнего, детям необходимо было дать и школьное образование. Поэтому зимой 1874–1875 года старшие мальчики, 9-летний Карл и 7-летний Густав, поселились с отцом в Гельсингфорсе, чтобы ходить в школу. Мать писала туда маленькому Густаву: «…и называют ли девочки тебя по-прежнему Патрон – Манная Крупа? Я надеюсь, что ты пользуешься своими сильными кулаками только для защиты своих более слабых товарищей» [9] . Вряд ли ее наставления помогали: в детстве он не мог совладать со своим буйным темпераментом и независимым характером.

В 1877 году вся семья, с прислугой, роялем и собственной коровой, переезжает на зимние месяцы в Гельсингфорс. В это время благополучная жизнь семейства Маннергейм кончается. Финансовые дела Карла Роберта стремительно ухудшаются, ни один из его многочисленных проектов не приносит прибыли. Он все реже бывает с семьей, и Хелене приходится одной нести все заботы – и хозяйственные, и воспитательные. Летом она возвращается в поместье, но собрать всех детей под одной крышей ей больше не суждено. Старшие учатся вдали от дома: Карл и Густав – в Гельсинфорсе, дочь София – в Стокгольме. Младшим по-прежнему пытаются подыскать домашних учителей, что совсем не просто: в те времена уже редко кто соглашался на жизнь в отдаленном имении. Кроме того, к осени 1879 года семья стояла на пороге полного разорения, и денег на оплату учителей и гувернанток больше не было.

Четверых младших детей отправляют к родственникам Хелены, а сама она остается коротать зиму в опустевшем Лоухисаари вдвоем с Густавом; в эти месяцы он не учится нигде – в ноябре его исключили из школы за серьезные по тем временам шалости: битье окон в компании еще нескольких сорванцов.

Покинутая мужем, больная, Хелена геройски пытается бороться с судьбой и даже начинает переводить с французского статьи для газет, чтобы заработать хотя бы немного денег. Она всерьез озабочена будущим Густава и тревожится за него более, чем за других своих детей. В декабре 1879-го она пишет сестре в Стокгольм: «…Мальчика невозможно заставить заниматься ничем, кроме игр с вырезанными из бумаги санями, лошадьми и тому подобным. Это дешевое домашнее производство, которым крестный Беккер смог увлечь мальчика, много раз спасало настроение. С ним все-таки гораздо легче справляться, когда он один, а не с братьями… Конечно, он часто виноват в серьезных проступках, но гордость не дает ему признаваться в этом, если я не больна и несчастна… Собираюсь обсудить с ним, не попытается ли он весной держать вступительный экзамен в кадетский корпус (в Фридрихсхамне), хотя знаю, что для него неприятно оказаться в русской армии… Он так безоговорочно направлен в сторону Швеции» [10] .

При всем нежелании Густава оказаться в русской армии и неприязненного отношения обоих семейств – и Юлин, и Маннергейм – к России, другого выхода Хелена не видела: на обучение детей не было средств, а в кадетском корпусе Густав мог получить образование бесплатно. Но первая попытка поступить в третий класс реальной школы во Фридрихсхамне (Хамина), чтобы оттуда перейти в финский кадетский корпус, не удалась: Густав провалился на экзаменах. Пришлось поселить его на весь следующий год на квартире у дальней родственницы в том же городе, чтобы мальчик готовился к экзаменам и поступал вновь в 1881 году.

В сентябре 1880 родовое поместье Маннергеймов продавалось. Правда, оно осталось в семье: Лоухисаари выкупила сестра Карла Роберта, Вильгельмина. До этого была продана квартира в Гельсингфорсе, все коллекции картин и редкостей, собранные Карлом Робертом, и земли, которые Хелена получила в приданое. Пошли с молотка мебель и утварь, постельное белье и столовое серебро… Пришлось продать даже поместье матери графа, Евы Маннергейм. Крах был полный и окончательный. Все это время сам граф, скрываясь от кредиторов, не появлялся в Финляндии. Он пребывал за границей – и отнюдь не в одиночестве. Позднее он женится на своей возлюбленной, фрейлине Софии Норденстам, и в 1884 году у них родится дочь Маргерита.

Семейную катастрофу довершила смерть Хелены Маннергейм от сердечного приступа 23 января 1881 года, в неполных 39 лет. Она провела последние месяцы своей жизни в Селлвике, имении своей мачехи, куда после продажи Лоухисаари вынуждена была переселиться с младшими детьми. До последних дней она сохраняла присутствие духа и строила планы на будущее. Самообладание и мужество матери остались в памяти детей самым наглядным уроком борьбы с невзгодами. Незадолго до ее смерти, в рождественские праздники все они, кроме старшей дочери Софии, собрались вокруг Хелены. Густав тогда видел ее в последний раз. Дети, к счастью, не постигают всей глубины трагедии, и тринадцатилетний Густав не был исключением.