Шрамы, они выглядели ужасно. Четыре зубчатых полосы, прочерченные параллельно, как будто нанесены когтями дикого животного. Или похищенной девушкой, которая боролась за свою жизнь.

Но они тоже выглядели знакомыми. Это заняло у нее минуту, но потом она поняла.

— Клифф? — прошептала Белла, облокачиваясь на локоть. Она посмотрела на человека с суженными глазами, видя сходство, видя правду. Он — Клифф.

— Меня зовут Логан, — прорычал он, — а тебя?

— Белла, — запинаясь, произнесла она.

— Белла, — прошептал он.

— Ты медведь, — сказала она, все еще смотря на него с недоверием, — ты перевертыш?

— Ты ударилась головой, — ответил он, толкая ее вниз, — тебе нужно отдохнуть. — Белла посмотрела на него с болью в сердце. Она действительно считала, что Клифф ее друг. Почему он держит ее в заключении? Зачем спас ее жизнь, если хочет погубить?

— Ты собираешься причинить мне вред? — спросила она, в ее голосе слышался плач.

Он выдохнул.

— Тебе уже больно, — сказал он, не отвечая на ее вопрос. — Ты останешься здесь, пока не поправишься. Будешь готовить обеды, и стирать белье.

— Да? — сказала Белла, проглатывая гневные слова, которые готовы были вырваться наружу. Кто, черт возьми, он такой, чтобы указывать ей, что она будет делать и чего не будет?

— Да, — сказал он с грустью. — Сейчас ты не можешь покидать помещение, и тебе запрещено ходить в комнату для гостей.

Белла посмотрела мимо него в коридор на закрытую дверь с навесным замком.

— Что в ней…

— Я сказал, запрещено! — крикнул он, заставляя ее вздрогнуть.

«Определенно серийный убийца. Определенно в той комнате мертвые женщины».

— Почему я не могу уйти? — спросила она, ее голова снова начала раскалываться.

Логан уставился на нее, вдохнув мускулистой грудью и раздраженно выдохнув.

— Перестань задавать столько вопросов.

Ее подбородок начал дрожать, когда она посмотрела на него сквозь слезящиеся глаза. Белла была такой глупой, пологая, что Клифф ее друг, и теперь он собирается убить ее. Она уронила свою раскалывающуюся голову на грубую подушку и, повернулась к стене, закрыв глаза, пока ее тело сотрясали рыдания.

— Я… — тяжело дыша, произнес он. — Хочешь воды?

Бела покачала головой.

— Я хочу домой.

С яростным ворчанием он развернулся и выскочил из комнаты.

— Ты дома! — прорычал он, прежде чем хлопнул дверью.

Глава 4

— Женщины! — сказал Логан, произнося слово, словно ругательство.

Он забыл, как они могут раздражать.

А так же, как прекрасны они могут быть. Логан покачал головой, пытаясь выкинуть из головы образ красивого лица Беллы.

Он вышел из своего бревенчатого дома и вырвал топор из плахи, сжимая его, пока костяшки пальцев не стали ярко-белыми. Она выводит из себя.

Он лишь пытался ей помочь, и как Белла отплатила ему? Утверждает, что он собирается убить ее? Называет себя пленницей?

Разве она не понимает, что он лишь хочет лучшего для нее? Девушка ударилась головой о камень и получила сотрясение. Логан осмотрел ее, когда она была без сознания, и уверен, сотрясение серьезное.

Ей небезопасно передвигаться, и особенно небезопасно жить одной в глуши.

Логан схватил толстое бревно и ударил его о плаху. «Конечно, она думает, что ты монстр. Ты и есть монстр».

С ворчанием он опустил топор на бревно, легко разбив его пополам.

«Ты не должен быть с ней. Ты должен отпустить ее».

Но он не мог. Несмотря на то, что поклялся провести остаток своих дней в одиночестве, он не мог отпустить ее. Белла могла умереть.

А Логан и без того был ответственен за множество смертей.

Он положил еще одно бревно на плаху и стиснул зубы, когда поднес к нему топор. Рубка дров всегда успокаивала его медведя, когда зверь был взволнован, но по какой-то другой причине его медведь был спокоен, насколько мог.

Это странно. Его медведь не пытался вырваться на поверхность, чтобы добраться до девушки. Он не был кровожадным и контролировал себя, в отличие от последнего раза, когда Логан был вокруг людей. Словно его медведь запал на девушку.

А почему нет? Она действительно прекрасна.

Длинные каштановые волосы, падавшие на плечи захватывающими дух волнами, сверкающие янтарные глаза, такие же яркие, как и осенние листья, пышное тело, которое заставляло его сердце биться чаще, и миленькая круглая задница, от которой он терял дар речи.