– Ненавижу вас, мужиков, – она подняла голову и посмотрела Максу прямо в глаза. Ему показалось, что зрачки ее немного расширились. – Тебе ведь тоже нужен мой папик? Признайся. Хотя лучше не надо, не признавайся. Ты хотя бы не хочешь на мне жениться. Да? Это хорошо. Ты хороший… верблюжонок.

Выйдя из лифта пожилой джентльмен на прощание приподнял свое кепи и неожиданно, без всякого акцента произнес, обращаясь к Максу: «Удачного вечера, верблюжонок». После чего подхватил свою даму за талию и, обменявшись с ней короткими репликами на французском, удалился вместе со своей спутницей.

Макс помог Наташе сесть в машину, занял водительское место. Гелендваген выкатился из подземного паркинга и влился в летящий по Садовому кольцу поток.

– Куда ехать-то? – Макс мельком взглянул на Наташу, та никак не отреагировала на вопрос. Гелендваген начал противно, с нарастающей громкостью попискивать.

– Ты бы пристегнулась, он ведь не успокоится.

Наташа молча просунула ремень безопасности у себя за спиной и защелкнула фиксатор. Писк прекратился.

– Видишь, как все просто. Одного мальчика успокоили, а другого теперь можно и возбудить.

– Наташа, ты мне скажи куда тебя отвезти и давай доедем без осложнений, – Максу становилось ясно, что события развиваются для него не самым лучшим образом.

– Ты же за рулем, вот ты и вези. Мой адрес ты не знаешь, значит вези к себе, – промурлыкала она в ответ, – все логично.

Макс крепче сжал руль. Ситуация была безвыходная. Не мог же он выбросить эту девчонку в таком состоянии посреди дороги, хотя ей это возможно даже было бы полезно. Был еще один вариант. Прощаясь, Петр Михайлович Кириленко протянул Максу визитку со своим личным номером, так что вполне можно было позвонить отцу этой ненормальной и сдать ее ему из рук в руки. Несомненно, это было бы самым правильным. Подгорный подумал, что безвыходной ситуацию он делает сам, только потому, что ему не нравятся варианты выхода. От этих мыслей его отвлекла Наташа. Встав на колени, она начала целовать Макса, попадая губами ему то прямо в ухо, то в щеку, то в висок. Подгорный ощутил нарастающее возбуждение. Он попытался отстранить девушку. Куртка на Наташе была расстегнута, и рука Макса случайно коснулась груди, прикрытой лишь тонкой водолазкой. Подгорный попытался отдернуть руку, но не успел – Наташа мгновенно с силой прижала ее к своей груди.

– Мы сейчас во что-нибудь врежемся и все веселье закончится, – Макс с трудом освободил руку.

– Тогда не отвлекайся от дороги.

Наташа еще раз поцеловала Макса в правое ухо, а затем пальцы девушки скользнули к застежке его брюк. Подгорный попытался убрать Наташину руку, в итоге ситуация получилась патовая. Наташа через ткань сильно сжимала его член, а Макс в свою очередь сжимал руку Наташи. Пережатая брюками, уже налитая кровью мужская плоть рвалась наружу. Макс убрал руку на руль и почувствовал облечение, когда Наташа наконец смогла расстегнуть ему молнию.

Они сворачивали на Ломоносовский проспект, когда Макс кончил.

Припарковавшись у дома, Подгорный некоторое время сидел неподвижно, глядя на довольную собой Наташу. Девушка тоже молчала, в темноте блестели ее глаза. Она пристально смотрела на Макса и улыбалась ему. В улыбке не было и следа былой насмешки.

– Зачем тебе все это? – наконец нарушил затянувшееся молчание Подгорный.

– Все обязательно должно быть зачем-то? – тихо в свою очередь спросила Наташа. Нотки грусти проскользнули в ее голосе. – Ты слишком много думаешь. Тебе же сейчас было хорошо? А хорошо не обязательно должно быть «зачем». Хорошо может быть просто так. Главное, не делать никому зла. Но мы же не сделали никому плохо, мы только сделали хорошо себе. И потом, ты ведь сам захотел всего этого.

– Я? – искренне изумился Подгорный.

– Да, ты, – убежденно ответила Наташа, – еще в тот момент, когда подсел ко мне в библиотеке. Ты уже тогда знал, что все кончится именно так. Ты только об этом не хотел думать, или боялся. А уж когда ты согласился повезти меня в ресторан, ты окончательно убил все другие варианты.

Макс ничего не ответил. Он задумчиво крутил обручальное кольцо на безымянном пальце. Наташа осторожно коснулась кольца, провела пальцем по руке. От ее прикосновения по коже побежали мурашки.

– Только не надо никому ничего говорить, Максим. Тогда никому не будет больно. Тогда не будет никакого «зачем?», – она немного помедлила, – папа тоже не должен ничего знать.

Хотя в машине было тепло, девушка зябко поежилась.

– Отведи меня в дом. Я не хочу сидеть всю ночь в этой колымаге.

Войдя в квартиру, Наташа сбросила с себя куртку, кое-как разулась и, не спрашивая разрешения у хозяина, надолго заперлась в ванной.

Макс прошел на кухню, налил себе немного виски. Затем вернулся в гостиную, и, усевшись в огромное кожаное кресло, когда-то давно купленное еще его отцом, включил телевизор. Как всегда, вечером в субботу, все центральные каналы показывали полную чушь. Подгорный некоторое время понажимал кнопки пульта, затем, окончательно отчаявшись найти что-либо стоящее, переключил на музыкальный канал. Он уже допил свой виски и почти задремал, когда из ванной наконец появилась Наташа. Из одежды на ней было только банное полотенце Подгорного. Если Макс уже вовсю клонило ко сну, то Наташа, приняв душ, опять взбодрилась и теперь перебывала в весьма игривом настроении.

– Не спи, верблюжонок! – она забралась верхом прямо на Макса, наклонилась к нему и долго, страстно поцеловала его в губы. Полотенце сползло вниз, обнажив довольно крупную, идеальной формы грудь. Макс уже не мог сдерживаться. Он ласкал эту прекрасную грудь руками, то сильно сжимал ее, то нежно касался набухших сосков кончиками пальцев. Затем он прильнул к одному из этих сосков губами. Наташа издала негромкий стон и с силой обхватила его голову. Макс почувствовал боль, когда ногти впились ему в затылок. Но разве могла эта боль сравниться с тем желанием, что сейчас охватило их обоих? Крепко обхватив Наташу за ягодицы, Подгорный поднялся из кресла и понес девушку в спальню.