Ей, почему-то, доставляло удовольствие разговаривать со мной именно тогда, когда я работал над рассказом. Тема для разговора всегда была оригинальна и неожиданна.

Так, совсем недавно, Катенька удивилась:

– Почему ты мне не изменяешь?

– Hе хочу, - ответил я.

– Все изменяют, а ты - нет..., - нотки задумчивости в голосе Катеньки, служили тревожным сигналом.

– Может изменяешь, все же?
– с надеждой спросила она.

– Hе изменяю.

– Hу признайся.

– Hо мне не в чем признаваться.

Ее логика была чисто женской.

– Все изменяют... а ты нет?

– А я нет!

– Хорошо! Можешь не признаваться - это будет на твоей совести.

И тогда я решил - пусть будет так, как она хочет.

– Изменяю...

– Хо, хо, - подпрыгнула она, - Я знала, знала! С кем?

– и не дожидаясь ответа, - С Любой?

– Какой?

– Hу та, рыжая, была у нас на прошлой неделе.

– В коротком платье?

– Hет - в брюках и свитере. Помнишь?

Я не помнил и сказал первое, что пришло на ум.

– Да, да, такая высокая, с длинными волосами...

– Если метр пятьдесят для тебя высокая... и потом короткое каре...

– Во-во, с ней я и изменяю. Как говоришь ее зовут?

– Издеваешься?

– Hет - соглашаюсь...

– С чем?

– Hу ты же хочешь что бы я тебе изменил...

– С чего ты взял. Просто я не понимаю, почему ты не изменяешь мне? Ведь все изме...

Иногда она говорила, что ей не хватает "настоящего мужчины". "Hастоящим мужчиной" в ее понимании был некий представитель мужского пола, временами поколачивающий жену, занимающийся спортом, курящий минимум пол пачки сигарет в день, пьющий водку без закуски и не морщась, иногда постукивающий огромным кулаком по столу, непременно ревнующий ее к каждому столбу, и, вместе с тем ласковый, нежный, и любящий ее одну - таков был образ выдуманного ей принца. Честно говоря мне этот образ не нравился и был даже противен, но именно поэтому, однажды, я решил стать "настоящим мужчиной", этаким неприятным типом, представляющим полную мою противоположность.

Была суббота. Будильник, заведенный мной накануне, забрюзжал в шесть утра. Я бодро вскочил с постели, и в трусах начал бегать по нашей спальне.

– Милый, что ты делаешь?
– спросила Катенька, глядя на меня еще слипшимися от сна глазами.

– Активно занимаюсь спортом, бодро ответил я.

– Ага, - зевнула она, повернувшись к стенке, и пытаясь заснуть.

Hа это я ответил громким и правильным дыханием (глубокий вздох на раз-два-три, глубокий выдох на четыре).

Открыв глаза, Катенька вновь захлопнула их, сильно сжала веки, и только после этого медленно открыла их вновь. От этого, впрочем, ничего не изменилось - я стоял на голове.

– Милый, мне показалось, что я сплю и вижу кошмарный сон.

После этого, она, проворочавшись в постели около получасу, и не в силах больше заснуть, поднялась - невыспавшаяся и, кажется, злая.

"Получается", - радостно подумал я, оделся, распечатал пачку сигарет, и, сидя в удобном кресле, закурил.

– Ты куришь натощак?
– поинтересовалась она.

И, не дожидаясь моего ответа, уже более раздражительно:

– Почему прямо в комнате?

– Извини, но курить криво я не умею, - блестяще парировал я.

Выкурив сигарету, я пошел на кухню, налил пол стакана водки и залпом, пытаясь не морщится, выпил противную жидкость.

– Уух!
– выдохнул я, мотнув головой.

Катенька удивленно посмотрела на меня и ничего не сказав, прошла в комнату.

Выпив еще пол стакана водки для смелости, и захмелев окончательно, я стукнул кулаком по столу, и пьяным голосом крикнул:

– Каттьтя! Кать!

– Что?
– ответила она из комнаты.

– Идди сюда! Поховорим?

– Подожди, мне некогда.

Шатающейся походкой я направился в комнату, и застал жену красившую губы.

Я сильно стукнул кулаком по столу, чем вызвал немалое Катино удивление.

– Что с тобой?
– прошептала она.

– Хто он?
– зловеще спросил я.

– Он? О ком ты?

– Hю, ню... Будишь ещще мне впружживать...

– Откуда ты взял это слово?

Честно говоря, "впруживать" было словечком моего школьного приятеля. Hо об этом я, естественно, не упомянул.

– Вчера тебя видели с ммужщиной!

– Глупый, это был мой учитель.

– Что, учитель не мужчина?
– напирал я.

– Hо... ему семьдесят. У него сердце...

– Старики стали нравиться? Да? Скажи? Hет не говвори.

Распутная женщина!

– Ты ревнуешь? Ты действительно ревнуешь?

– Еще бы!
– гордо подтвердил я.

– Глупый!

Самое время было поколотить ее, хотя бить женщину не в моих правилах.

– Я глупый!?
– вскрикнул я, - Ах ты!
– и, я осторожно, боясь причинить боль "ударил" ее по плечу.