«Я бью вещи, а не людей». Так он сказал мне однажды. Но сегодня на какую-то секунду мне показалось, что он может ударить человека. Не меня. Но, возможно, своего отца.

– Хочешь об этом поговорить?

Коннор медленно и протяжно вздыхает.

– Не знаю. Ты уверена, что готова услышать правду? Я уже говорил тебе, что моя жизнь… это сплошной хаос.

Я захожу в комнату.

– Поделись со мной. Тебе станет легче.

На мгновение Коннор поджимает губы, сомневаясь, что я в состоянии с этим справиться. Но я справлюсь. Я знаю, что справлюсь. Только бы он позволил мне помочь.

– Отец взял любимые фотографии мамы и разорвал их.

– Зачем?

– Мама хотела на выходных проведать бабушку. Та вроде бы заболела. А он обвинил маму в том, что она им пренебрегает.

– Ох.

Я слишком часто отвечаю ему одним этим словом. Всегда только «ох». Почему я никогда не знаю, что сказать? Почему у меня нет нужных слов, которыми я смогу объяснить, доказать, что его отец больше ничего не значит?

Коннор складывает руки домиком, но затем нервно переплетает пальцы. Или же гневно? Я все еще не уверена.

– Он не имеет права так поступать. Отбирать и разрушать все. Это ее мать. И она пожилой человек. Если заболевание серьезное, бабушка может умереть, а он не разрешает с ней увидеться. – Голос Коннора становится тише. Думаю, гнев отступил.

Я подхожу к креслу, и мы почти соприкасаемся коленями.

– Ты прав. Это неправильно.

Коннор отвечает мне легкой печальной улыбкой, но не поднимает глаз.

– Я же говорил, что ты не готова к правде.

– Это не так. Я хочу знать о тебе все. Никаких секретов.

Коннор смотрит на свои руки и кивает. Я замечаю его облегчение, радость от того, что я не развернулась и не выбежала за дверь.

– Мой отец отбирает у людей все. Он жаждет всего. Если он не способен стать счастливым, то и тебе тоже нельзя. Он проделывал это со мной множество раз. Ты находишь нечто ценное для себя, что делает тебя счастливым, а он без колебаний это уничтожает.

Наконец Коннор обращает на меня свой взгляд, и я понимаю, что в нем отражается не гнев или ярость, а печаль. Потянув за шлевку на джинсах, он сажает меня к себе на колени и обнимает за талию. Я уютно устраиваюсь, прижимаясь боком к его груди. Чувствую тепло его тела и горячее дыхание на шее.

– Однажды он купил собаку – бигля, – раздается уже совсем шепот. – Я любил его. Назвал Арахисом. Но как только отец понял, что я дорожу этим псом, то избавился от него. Не знаю, что он сделал: отдал кому-то или пристрелил. Собака просто исчезла. Я проплакал целую неделю. – Коннор начинает выводить круги на моей спине. – Невозможно так жить. В этом постоянном хаосе. Я просто хочу, чтобы он закончился. Хочу, чтобы все это закончилось.

Что-то в его голосе звучит неправильно. Словно он говорит не о конце хаоса, а конце своей жизни. Я медлю с ответом, обдумывая каждое слово. Мои слова сейчас важны для него, как никогда.

– Однажды так и будет. Ты не будешь так жить вечно. Скоро ты найдешь работу, съедешь отсюда и оставишь все это в прошлом.

Я смотрю на наше отражение в зеркальном шкафу: на то, как Коннор уткнулся лицом мне в шею, на себя с усталым и огорченным видом. Все это напоминает какую-то жалкую и ничтожную картину, вызывая желание выйти из комнаты и накричать на этого горе-отца за то, что он все портит.

– Я говорил себе это годами. Обдумывал каждую деталь. Но этому нет конца. Мне никогда не выбраться. Маме нужна помощь. Все время. Как думаешь, почем он сейчас ушел? Мне пришлось встать на ее защиту, чтобы он отступил. Этому нет конца. Как же я хочу, чтобы все это закончилось.

И вот снова. Что он под этим подразумевает?

Я закрываю глаза, потому что больше не в силах видеть наше отражение, и концентрируюсь на успокаивающем ощущении его ладони на спине поверх моего свитера, на ощущении его дыхания на моей коже.

– Знаю, – произношу я, хотя не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит.

– Иногда мне просто хочется… просто хочется… – Коннор замолкает, и я уже не думаю, что он закончит мысль, как вдруг: – Я так измучен, что хочу со всем покончить. Расквитаться с жизнью.

Вот оно. Признание, проскальзывающее между строк, теперь высказано вслух.

Я выпрямляюсь, чтобы повернуться и посмотреть на Коннора. Образумить его.

– Не говори так. Я люблю тебя. Все наладится, обещаю.

– Но как? Я погряз в этом. Я здесь родился, здесь и умру. В окружении такой жизни.

Не успевает он договорить, как я мотаю головой. Неужели он не понимает, что может изменить свою жизнь?

– Да, но теперь у тебя есть я. Мы пройдем через все это вместе. Я помогу тебе. Обещаю. Я буду рядом.