Вадим постучал в дверь, но никто не отвечал. Ещё и ещё – тишина. Вадим, не дожидаясь приглашения, повернул ручку и вошёл внутрь. Артём был здесь. Он сидел в кресле и невидящем взглядом смотрел в пустоту. Его белые волосы поблёскивали в лучах, пробивавшегося сквозь массивные шторы, восходящего солнца.

– Нашли? – произнёс Артём голосом кажущегося равнодушия, да вот только надежда в глазах выдавала его.

– Нет, – глубоко вздохнув, ответил Вадим. – Но мы найдём. Мне нужно немного отдохнуть. Я уже сутки не спал.

– Как же так?! – громко воскликнул Артём, вскочив с места и в упор подойдя к Вадиму. – Вы, Следящие, не можете найти пропавшего ученика школы уже больше суток! Вадим, на улице почти зима, понимаешь?! Может его вообще уже нет!

– Успокойся, я понимаю…

– Да ничего ты не понимаешь, Вадим! – продолжал кричать Артём. – Кирилл – мой друг. Мой единственный друг с самого первого дня здесь в этой школе. Он всё знает обо мне, а я о нём. А два дня назад он таинственно исчезает из школы и его не могут найти. Никто! Его нет дома у матери, никто не видел, как он покинул школу и где он сейчас. Зато доподлинно известно, что он уже несколько месяцев просто мечтал сбежать из школы. Только это не правда, я точно знаю. Отца у него нет. С матерью отношения сложные, там отчим ещё и сестра младшая. Ну, не собирался он возвращаться домой, я точно знаю!

– Мы найдём…

– Когда, Вадим, когда?! – яростно выкрикнул Артём. – Когда его не станет, так?! Представь, что на его месте был бы кто-то из нас. Что бы ты делал?

– Отдохнул, – равнодушно ответил Вадим.

– Ты самый бесчувственный человек из всех, кого я знаю! – Артём со злостью тыкнул кулаком Вадиму в грудь. – Тебе плевать на всех, кроме себя! Ты не знаешь, что такое дружба, привязанность, любовь. Да и глядя на тебя сразу понятно: ты не в чём подобном не нуждаешься и не в ком. Только в себе самом! На остальных тебе глубоко наплевать! Тебе просто всё равно!

От слов Артёма, особенно последних, внутри у Вадима мгновенно вскипело негодование и злость, и он, схватив парня за плечи и с силой встряхнув того, громко выкрикнул:

– Найду я его! Найду! Молчат отражения, понимаешь?! Молчат! Я уже всё перепробовал. Я пытался разговорить зеркальные поверхности в разных частях города и ничего. Лишь иногда они показывают мне мутные расплывчатые картинки, смысл которых я никак не могу понять! Я устал, понимаешь, Артём, я устал! Могу я хоть немного поспать?! Я не могу так! Я так больше не могу!

Вадим с силой толкнул от себя Артёма, и тот, отшатнувшись в центр комнаты, успел уцепиться за спинку кресла, иначе падения было бы не избежать. Внутри Вадима сейчас что-то нестерпимо жгло, сердце бешено колотилось, готовое переломать ему все рёбра и вырваться наружу, дышать стало тяжело, а в голове возникло то самое знакомое непреодолимое желание одержать победу над тем, кто слабее любой ценой. Любой. Одним резким движением он закинул руку за спину и там, в пустоте сжал пальцы. В его руке мгновенно возникла чёрная рукоять. Вадим потянул её на себя, и с каждым его новым движением следом за рукоятью, как пазл из осколков, собралось зеркальное лезвие. Сжав оружие двумя руками, Вадим выставил его прямо перед собой лезвием вверх и мгновенно отразился там, в сколках: горящие ненавистью глаза, тяжёлый мрачный взгляд, непроницаемый, холодный, безжалостный. Он разжал пальцы, и лезвие растворилось так же непонятно, как и появилось. Вадим глубоко вдохнул и, медленно выдыхая, закрыл лицо руками.

– Извини, – на распев протянул Вадим, обращаясь к Артёму, всё так же стоявшему у дальней стены. – Это не я сейчас. Это не я. Я не такой. Я найду Кирилла. Найду. Я обещаю.

Артём повернулся к стене и со злостью стал колотить в неё кулаком левой руки в чёрной перчатке без пальцев. Вадим, мгновенно оказавшись рядом, перехватил его руки и крепко сжал запястья, прекращая бессмысленное избиение стены. Эту самую одну перчатку они придумали все вместе с Алисой и Артёмом. Рука Артёма, вернее тыльная сторона ладони и запястье были в шрамах, после того случая, когда защищая сестру от разъярённого отца, Артём пострадал сам. С переломанной рукой он почти три дня скитался с сестрой по пустынным местам города, пока их не нашёл он, Вадим, с Фреем и Следящими. Доктор Григ руку спасти смог, вот только её прежний вид был утерян навсегда, да и действовала она теперь не в полную силу: сжимать и разжимать пальцы, было по-прежнему больно. Но нужно было продолжать учиться, а как с такой рукой покажешься перед другими учащимися? Никак. Свои слабости показывать другим во избежание неприятностей не стоит. Вадим это точно знал. И тогда именно он, Вадим, предложил придумать какую-нибудь фишку. Алиса мгновенно предложила перчатку на одну руку: и шрамов не видно, и стильно, и удобно. Артём согласился. Правда, подумалось, что одноклассники предположат, что Артём просто выпендривается, пытается выделиться, перетянуть на себя всё внимание. Ну, это и к лучшему, зато никому не придёт в голову, что парень всего лишь скрывает свои шрамы.

– Что ты творишь? – жёстко произнёс Вадим. – Руку пожалей. Григ немало сил положил, чтобы она у тебя вообще была.

– Чего её жалеть-то, – с горечью ответил Артём, вырвавшись из цепких пальцев Вадима. – Так хоть боль почувствовал, значит рука существует. Не чувствую иногда совсем. Ничего не чувствую. Что от руки моей толку, только лишь вид. Даже пальцы нормально сжать не могу. И не смогу никогда. Григ сам мне это сказал. Одноклассники учатся на учебных лезвиях драться, а я оружие даже в руках держать не могу. Рефлектор. Какой я теперь Рефлектор? Кто я теперь? И зачем…

– Ну, может, хватит ныть, – громко выкрикнул Вадим, чувствуя, как новая волна раздражения рождается где-то глубоко внутри него. – Всё только от тебя зависит. Ты Рефлектор. Ты легко впитываешь любые знания, вот и впитывай.

– Тебе легко говорить, – зло сощурив глаза, ответил Артём. – В свои семнадцать лет ты лучший из лучших среди Рефлекторов. Ты здоров, как заправский бычара. Тебя победить невозможно, да никто больше и не пытается даже. Ты не представляешь, что значит быть уничтоженным, что значит, когда хочется чему-то научиться, да вот только не позволяют обстоятельства, что значит быть никому не нужным и не пригодным ни к чему. Ты не знаешь, что такое боль. Физическая боль.