А вот Ана умела веселиться. Она встречалась с парнями. Флиртовала с ними. Она делала все то, из-за чего мужчины становятся рабами женщин и в процессе теряют уважение к себе. В каждом романе власть была в руках у Аны. И хотя я видела определенный смысл в такой жизни, если смотреть со стороны, но в таких отношениях мало страсти. Все рассчитано. Я ждала того, кто собьет меня с ног и кого я точно так же собью с ног. Одинаково. Мне хотелось, чтобы человек не хотел играть в игры, потому что такая игра предполагала, что мы меньше времени проведем вместе. Я не знала наверняка, существует ли такой человек, но я была слишком молода, чтобы отказаться от этой идеи.

В конце концов я нашла Ану спящей в хозяйской спальне. Я ее разбудила и отвезла на такси домой. К тому моменту, когда я переступила порог своей квартиры, было уже два часа ночи, и я очень устала. Бутылка шампанского, приготовленная для нашего праздника на пляже, так и осталась не откупоренной. Я легла спать.

Когда я засыпала в ту ночь, не смыв толком подводку с глаз и сбросив платье с блестками на пол, я думала о том, что принесет мне новый год. Мозг гудел от возможностей, пусть и не слишком реальных. Но одна возможность мне даже в голову не приходила: я не предполагала, что к концу мая буду замужем.

Первого января я проснулась в одиночестве в моей квартире, как просыпалась каждое утро, и в этом не было ничего особенного. Часа два я читала в кровати, потом встала, приняла душ и оделась, чтобы встретиться с Аной за завтраком.

Когда я ее увидела, я бодрствовала уже около трех с половиной часов. Ана выглядела так, как будто только что встала с постели. Она высокая и стройная, с длинными каштановыми волосами, ниспадающими намного ниже плеч и идеально дополняющими ее золотисто-карие глаза. Она родилась в Бразилии и жила там до тринадцати лет. И это было до сих пор заметно в некоторых ее словах и особенно в восклицаниях. Но во всем остальном она совершенно американизировалась, ассимилировалась и потеряла всякую культурную идентичность. Я больше чем уверена, что ее имя произносится с длинным «а», но где-то в средней школе она устала объяснять разницу, поэтому теперь она просто Ана, кто бы и как бы это имя ни произносил.

В то утро она была одета в широкие спортивные брюки, которые ее совершенно не полнили, потому что она была очень худой. Волосы Ана собрала в конский хвост. Торс прикрывала застегнутая на «молнию» толстовка. Вы бы не сразу заметили, что толстовка надета на голое тело, и в тот момент я сообразила, как Ана это делает. Вот так она сводила мужчин с ума. Она выглядела обнаженной, будучи при этом полностью прикрытой. И вы никогда в жизни не сказали бы, что она делает это намеренно.

– Милая толстовка, – заметила я, снимая солнечные очки и усаживаясь напротив нее. Иногда меня тревожило то, что мое среднее тело выглядит полноватым по сравнению с ее худобой, а мои самые обычные типично американские черты только подчеркивают ее экзотичную внешность. Когда я шутила на этот счет, Ана всегда напоминала мне, что я блондинка из Соединенных Штатов. Она говорила, что белокурые волосы – это козырь. Я всегда считала собственные волосы грязно-русыми, почти мышиными, но я понимала ее правоту.

Несмотря на все ее внешнее великолепие, я ни разу не слышала, чтобы подруга была довольна тем, как она выглядит. Если я говорила, что мне не нравится моя маленькая грудь, то Ана напоминала, что у меня длинные ноги и задница, за которую она готова убить. Она признавалась, что ненавидит свои короткие ресницы и коленки, из-за которых ее ноги похожи на «ноги тролля». Так что, возможно, мы все в одной лодке. Может быть, все женщины чувствуют себя как на фотографии без фотошопа.

Ана успела удобно устроиться в патио с маффином и чаем со льдом. Она сделала вид, что собирается встать, когда я села, но лишь потянулась ко мне и чуть приобняла.

– Готова убить меня за вчерашний вечер?

– Что? – переспросила я, беря меню. Не знаю, зачем я вообще в него заглядывала. По субботам я всегда ела на завтрак яйца бенедикт.

– Я вообще ничего не помню, честно. В памяти частично осталась только поездка домой на такси. А потом ты снимаешь с меня туфли и накрываешь одеялом.

Я кивнула:

– Все верно. Я потеряла тебя почти на три часа и нашла в спальне второго этажа. Поэтому не могу сказать, насколько далеко ты и этот парень из спортзала зашли, но мне кажется…

– Нет! Я что, связалась с Джимом?

Я отложила меню.

– Что? Ты была с тем парнем из спортзала.

– Ну да, его зовут Джим.

– Значит, ты встретила в спортзале парня по имени Джим. – Технически это не было его ошибкой. Люди по имени Джим могут ходить в спортзал, но я не могла отделаться от ощущения, что это каким-то образом делает его смешным [2] . – Это маффин с отрубями?

Ана кивнула, я отщипнула немного маффина.

– Должно быть, нас только двое на этой планете, кто любит вкус маффинов с отрубями, – сказала она, и скорее всего она была права. Мы с Аной часто находили странное сходство в не имеющих значения мелочах. И самым очевидным местом совпадения наших вкусов была еда. Не имеет никакого значения, если вы и другой человек любите дзадзики. Это никак не влияет на вашу способность поладить друг с другом, но каким-то образом это совпадение вкусов связало Ану и меня. Я знала, что она тоже сбиралась заказать яйца бенедикт.

– Как бы там ни было, я видела, что ты закрутила с Джимом из спортзала, но я не знаю, что произошло потом.

– О, я полагаю, что дальше это никуда не зашло, потому что сегодня утром он прислал мне сообщение.

– Сейчас одиннадцать часов.

– Знаю. Я подумала, что все происходит слишком быстро. Но это мне льстит, – сказала Ана.

– Что вам принести? – Официантка, которая подошла к нам, не была той, которая всегда нас обслуживала. Она была старше и опытнее.

– О, привет! Кажется, мы раньше не встречались. Я Ана.