Человек в черном снова загородил от нее весь мир.

— Похоже, это одна из любительниц меров, жалельщиц этих. Вот, Гончую убила, а те ее чуть не прикончили. — Голос был молодой.

— Силки… Силки… — Мун попыталась коснуться его безжизненных щупалец.

— Хватит! — Теперь голос был грубый, старческий. Мун с трудом перевернулась на бок, когда тот, что был помоложе, присел возле нее с камнем в руках. Она дернула за молнию и резким движением распахнула свой костюм для подводного плавания почти до живота как раз в то мгновение, когда камень взлетел у нее над головой.

— Сивилла! — Слово прикрыло ее, точно щит. Парнишка уронил камень и натянул на голову капюшон. Она видела, что лицо его мгновенно обрело человеческое выражение, видела, как он смущенно смотрит на запекшийся кровяной след, тянущийся вниз от ее раненого горла.

— Да, я сивилла. — Она указала на свою, татуировку, моля богов, чтобы этого оказалось достаточно.

— Ма! — Парнишка сел на пятки и крикнул снова:

— Ма, посмотри-ка!

Вокруг Мун тут же возникли еще чьи-то белые фигуры — словно суд призраков, двоящихся и сияющих перед ее воспаленными глазами.

— Сивилла, ма! — Полудетская фигурка приплясывала возле нее от нетерпения. — Мы не можем убить ее.

— Я не боюсь крови сивиллы! — Мун узнала старческий голос. Отвратительная карга пнула ее в грудь. — Я сама святая. Во всяком случае, я намерена жить вечно.

— Ой, как бы не так! — Парнишка вдруг превратился в девочку, которая наклонилась и стала внимательно рассматривать рану Мун. Потом она захихикала с облегчением:

— Говорить-то можешь?

— Да. — Мун села, коснулась рукой горла, потом — распухшего лица, с трудом сдерживая желание сглотнуть. Она посмотрела на распростертое тело Силки и увидела чуть подальше людей в белом с охотничьими ножами: они разделывали тела мертвых меров… Мун ткнулась лицом себе в колени. Я его мертвым не видела. Не видела! Это был кто-то другой! Она застонала — точно оплакивала не самих меров, а их недопетую песню.

— Тогда я тебя заберу к себе. — Девочка обернулась к старухе. — Она мне нужна для зоопарка. Она может на любой вопрос ответить!

— Нет! — рявкнула старуха и покачала головой. — Сивиллы, они заразные. Инопланетяне говорят, что они бешенством заразить могут. К тому же они насквозь лживые. Хватит собирать всяких тварей, Бладуэд! Ими и так уже все провоняло. От этих, во всяком случае, я намерена избавиться…

— Вот только попробуй! — Бладуэд зло пнула ее. Старуха взвыла от боли и отшатнулась. — Только попробуй! Хочешь жить вечно, старая дура, тогда лучше оставь моих питомцев в покое!

— Хорошо, хорошо… — заныла карга. — Не смей так разговаривать с матерью, неблагодарная девчонка! Разве ж я тебе когда что запрещала?

— Вот так-то оно лучше. — Бладуэд — руки в боки — победоносно смотрела на впавшую было в тоску Мун и улыбалась. — Я думаю, ты мне очень даже кстати будешь.

* * *

— Боги! О, мои боги! — Это звучало скорее как проклятие, чем как мольба.

Джеруша молча стояла рядом с Миро на безжизненном берегу, слушая пронзительные вопли распуганных стервятников. Глаза ее беспокойно блуждали по залитым смертной кровью камням, не в силах остановиться ни на чем, запомнить какую-либо деталь и не в состоянии снова посмотреть на Миро, с пепельным лицом стоявшего с нею рядом — Она не в силах была произнести ни слова, даже просто дотронуться до него, стыдясь вторгаться в мир его безграничного горя. Да, то была Королевская Охота — здесь, на пахнущем смертью берегу, приносили в жертву меров. Джеруша всегда ненавидела Королевскую Охоту, хотя ни разу не видела ее. А Нгенет и видел, и прекрасно понимал ее сущность, и от этого ненавидел Охоту еще сильнее.

Миро прошел чуть дальше по тропе, проложенной среди обезображенных трупов, обследуя каждое, уже покрытое пеной прилива окровавленное тело с какой-то мазохистской тщательностью. Джеруша следовала за ним, держась на расстоянии; она чувствовала, как стиснуты ее челюсти, и не была уверена, что сможет когда-нибудь снова открыть рот. Потом она увидела, что Миро остановился и опустился возле одного из тел на колени. Подойдя поближе, она увидела, что это не мер. И не человек. Диллип.

— Это… Гончая?

— Это мой друг. — Нгенет поднял безжизненное тело и прижал к груди, словно уснувшего ребенка; она заметила темное пятно, оставшееся на камнях. Ничего не понимая, она смотрела, как Нгенет понес диллипа к морю, без малейшего колебания вошел в воду и заходил все дальше и дальше, пока ледяные волны не коснулись его груди. Только тогда он бережно вернул невинного изгнанника в его родную стихию.

Когда он вышел из воды, Джеруша сняла свой плащ и набросила ему на плечи. Он рассеянно кивнул в знак благодарности; ей показалось, что холода он и не почувствовал. Она вдруг вспомнила, что в компании тех контрабандистов — пять лет назад — был такой же диллип.

— Она, должно быть, тоже мертва. — Голос Нгенета был твердым и холодным как сталь. Джеруша вдруг поняла, что они так и не обнаружили никаких следов Мун, Покорительницы Зари. — Это работа Звездного Быка и его Гончих. — Он отчаянно махнул рукой; слова эти звучали как проклятие. — Их последняя Охота. На моей земле! — Руки его сами собой сжались в кулаки. — Бросили их вот так, изрезанных, изуродованных, напоказ… Зачем?

— Так приказала Ариенрод. — Простая уверенность в этом пронизала Джерушу словно лучом света, едва до нее дошла истинная причина того, зачем Ариенрод понадобилось так наказать совершенно незнакомого ей человека и к тому же инопланетянина. Неужели это из-за меня? Нет, нет… только не это!