– Ого.

– Да.

– Но как это связано с кражей Куинджи?

– Очень просто. После того как отсюда все съедут, здание будут полностью реконструировать. А это уже очень большие деньги, и думаю, существует немало охотников их контролировать. Если мы вспомним, что реконструкция Большого театра стоила каких-то бешенных миллиардов, то почему бы и на здешней стройке не освоить пару тройку? И что-то мне подсказывает, что мимо директорского кармана, пардон глаза, эти потоки не пройдут.

– Ясно, то есть Треугову подставляют, для того, чтобы вместо неё сесть в кресло директора и погреть руки на реконструкции этого здания.

– Да. И это тоже многое объясняет, в частности то, почему картину так быстро нашли, и она не пострадала. Если предположить, что вторая версия верна и преступление организовывали люди изнутри, или близкие, к музею, то есть всяко культурные, а не бандиты со стороны, то они всё-таки постарались бы, чтобы картина была украдена, но не пострадала и быстро вернулась в музейное пространство. Так и случилось.

– Ух ты. – Журналистка обдумывала услышанное, - Даааа…

– Вот именно, и как у нас с цензурой?

– Пойдёт ли моя газета на то, чтобы в статье выдвигались, пусть и косвенные, но обвинения в адрес сотрудников музея?

– Да.

– Не знаю, но наши редакторы любят такие горячие темы, тем более что фамилий мы не называем. Так что думаю, опубликуют.

– Ну, посмотрим.

– А вы как считаете – какая версия, из этих двух: первая с Русским музеем или вторая с подставой Трегуловой реальная?

– Думаю вторая.

– Почему?

– Потому что в случае первой версии, картину не должны были бы найти. Было бы правильно для них, если бы она исчезла. А так, если выяснится что это копия, то продолжатся дальнейшие разбирательства, что и, главное, когда случилось.

– Да, наверное.

– Только если действительно, наши спецслужбы, неожиданно хорошо сработали и неожиданно, для воров из Русского музея, взяли да и нашли картину быстро. Может быть, её как раз планировалось уничтожить, и именно поэтому с ней так странно обращались - стройка какая-то, тряпки....

– Ого.

– Да.

– А третья версия, тогда какая? Кажется, все варианты уже перебрали.

– И один другого лучше да?

– Да.

– И на их фоне, кража в классическом её понимании, кажется уже смешной затеей, да?

– Да. – Журналистка понимала, что в её руках оказывается не просто интересный материал для статьи, а бомба и уже представляла вытянувшиеся лица своих редакторов. – Давайте дальше, - попросила она таким тоном, что у Светланы внутри всё сжалось и напряглось.

«Ооо, как бы я хотела услышать это где-нибудь в другом, более интимном месте… Стоп, стоп» - она в очередной раз справилась с собой и продолжила:

– Итак третья версия. Она самая шпионская, поэтому будем называть её сообразно времени - патриотическая.

– Ух ты.

– Да. И патриотичность её заключается в том, что картину украли враги России.

– Фиу, - журналистка даже присвистнула от восторга, - так, продолжайте.

– Мы же, как нам толдычат пропагандисты из всех утюгов, находимся в кольце врагов. Да? И главный из них сейчас кто?

– Америка, конечно.

– Да, но она всегда за кулисой. Нет, ближе.

– Тогда Украина.

– Верно, братская Украина со всеми её жидо-фашистами и бандеровцами, сейчас, наш самый заклятый враг. Почему мы можем предположить, что это они, а не Игил какой-нибудь?

– Да, почему?

– Потому что картина которую украли, называется не Мечеть Пророка, а «Ай-Петри. Крым»

– Опа.

– Да, да – Крым.

– То есть вы хотите сказать, что хохлы, раз не могут вернуть полуостров, решили потренироваться на мышах и оттяпать, хотя бы картину с названием Крым? Это такой транссерфинг с их стороны?

– Точно, если очень хочешь купить Мерседес, но не можешь, то купи, хотя бы брелок с его логотипом, дальше и остальное подтянется.

– Понятно, - журналистка покачала головой, - версия в тренде, конечно, но сильно притянута за уши. Что, кроме аргумента о врагах вокруг, может говорить в её пользу?

– За уши говорите притянуто? – У Светланы пересохло в горле и она допила свой кофе, - Надо нам чай заказать. Вам какой чёрный или зелёный?

– Черный.

– Отлично, - и она ещё раз подозвала к себе официанта.