Лишь теперь он, наконец, соизволил оставить меня одну. Да только после его ухода легче не стало. Присев на матрас, я сбросила с ног тапки, которые мне выдали вместе с одеждой в больничном крыле, и притянула колени к груди. Мне хотелось отгородиться от реальности, представить, что это всего лишь глупый сон, который скоро закончится. Увы... я никогда не страдала склонностью к самообману. И сейчас слишком хорошо понимала, в какую жуткую историю умудрилась вляпаться.

Да, меня спасли, не дали умереть, почти вытянули с того света, но... я даже представлять не желала, чем теперь мне придётся за это заплатить.

«Не отчаивайся, Сашка, - прошелестел в голове голос моей искусственной сестры.
– Всё плохо, в этом ты права. Но мы найдём выход. Я уже почти выяснила, как отсюда сбежать».

«И куда мне потом идти?
– спросила я. и даже в моём собственном мысленном голосе отражалась настоящая обречённость.
– Домой? Уверена, меня там быстро найдут и притащат обратно. Или сразу сдаться войскам Союза? Так если верить словам Дариса, они тоже не упустят возможности прибрать меня к рукам. Спрятаться? Зарыться в какую-нибудь нору? Но что я тогда выиграю?»

«У вас на планете есть хорошая поговорка: утро вечера мудренее. Так вот, Саш, пока мы с тобой не можем видеть всей ситуации. Уверена, что скоро туман неизвестности рассеется, и выход обязательно найдётся. Просто... будь сильной».

«Ничего другого мне не остаётся, - ответила, вздохнув. И вдруг, вспомнив о родителях, спросила: - Ты можешь отправить маме сообщение, что я жива? Не хочу, чтобы они с папой волновались».

«В этом нет необходимости.
– отозвалась Катя.
– Твоим родным сообщили, что ты удачно прошла испытания и сразу была отправлена к месту учёбы. Поэтому за тебя они не особенно переживают».

«Но... как же... это ведь ложь!» - я возмутилась настолько, что едва не вскочила с кровати.
– То есть получается, что никому не говорят о смертельных исходах испытаний? Родители продолжают ждать своих детей? Думают, что те благополучно учатся... Значит, и Лёшка...»

«Смертность на подобных испытаниях крайне низкая, - уверенным тоном заявила Катя.
– И твой случай, скорее, исключение. У меня даже есть предположение, что эти борцы за свободу сами организовали для тебя подобный итог. Не вздумай им верить».

«Я и не верю», - пробурчала в ответ.

«Правильно делаешь».

После этой фразы она затихла, вот только сейчас без её болтовни мне стало до жуткого одиноко и тоскливо. В очередной раз оглядев тускло освещённое помещение с кроватями, я тяжело вздохнула и решила хотя бы застелить свою постель, пока не явились многочисленные соседки. Страшно представить, с кем теперь придётся жить.

«Так и что мне делать, Кать?» - спросила, натягивая на подушку белую наволочку, резко пахнущую стиральным порошком.

«Просто живи, - прозвучал в моей голове спокойный ответ.
– И если ты всё же сможешь освоить способности поисковика, тогда ситуация изменится в корне. Сейчас для тебя это единственная возможность снова вернуть себе контроль над собственной жизнью. А я, к сожалению, не смогу быть с тобой в постоянном контакте. Мой сигнал здесь не засекут, но активность твоего передатчика для мысленного управления отследить вполне могут. Потому, говорить с тобой мы будем редко и без свидетелей».

Я тяжело вздохнула и прикрыта глаза. Сейчас сама мысль о том, что без Кати я останусь совсем одна, едва не стала для моей сдержанности фатальной.

«Помни, что я всегда рядом, - прошелестело в моей голове.
– Но если станет совсем плохо и захочется поговорить... просто позови меня по имени».

«Просто живи» - сказала мне Катя в тот первый вечер в подземном городе-бункере и, казалось бы, разве сложно было последовать этому совету? Взять да и смириться со всем, вклиниться в тот поток реки судьбы, в который меня столь неожиданно забросило? Я даже собиралась попробовать найти приятельниц среди соседок. Вот только сама же всё испортила.

Комната, в которой довелось жить, была заселена не полностью. Здесь ещё оставалось три свободные кровати. Но даже двенадцать девушек, живущих в одном месте, казались мне огромной шумной толпой. В основном соседки выглядели моими ровесницами, хотя присутствовали среди них и совсем юные - самой младшей я бы дала на вид не больше шестнадцати. И что самое интересное, никто из них не казался удручённой или подавленной. Они весело переговаривались, шутили, обсуждали прошедший день, много говорили о парнях, живущих в соседней подобной спальне, хотя больше всего обсуждали кого-то из общих учителей.