К тому времени, как я добираюсь до своей машины, слёзы уже не остановить. Я нажимаю на брелок и распахиваю дверь. До того, как я сажусь в свою машину, я вижу её. Она сидит на моей машине, махая своими полупрозрачными крыльями вверх и вниз.

Моё сердце просто разрывается и готово остановиться. Я не могу оторвать от неё взгляд, и она, кажется, возвращает мне его. Её вытянутое тело цвета электрик, блестящие, серые, как ртуть глаза и шесть маленьких, тоненьких чёрных ножек. Что она здесь делает и откуда взялась? Я оглядываюсь по сторонам, чтобы увидеть других, но их нет. Я бросаю взгляд на крышу своей машины, и она поднимается вверх и улетает. Я наблюдаю за ней до тех пор, пока она совсем не исчезает. Я хочу закричать ей, чтобы она осталась, но знаю, что это не поможет.

Я проскальзываю в машину и закрываю дверь. Натягиваю очки, кладу голову на руль и касаюсь очаровательной вещицы, висящей на моей шее. Это первая стрекоза, которую я увидела после её смерти. Знаю, что иррационально чувствовать какой-либо тип связи с насекомым, но я не могу не надеяться и не думать о том, что, возможно, моя мама рядом со мной.

Я вспоминаю письмо, которое она дала мне вместе с этим ожерельем, и в этот момент слышу её кристально чистый, словно колокольчик голос: «Дорогая, стрекозы, как известно, живут своей жизнью в полной мере. Всякий раз, когда ты будешь видеть одну из них, я хочу, чтобы ты слышала, как я говорю: «Пора двигаться дальше». Ты всегда так серьёзна и сосредоточена. Иногда нужно немного радости. Облегчить свою жизнь и сделать её ярче. Искать счастье, потому что ты, моя дорогая девочка, заслуживаешь того, чтобы жить каждый день и улыбаться не только своими глазами, но и сердцем тоже».

Я смотрю в окно, в надежде посмотреть на всё это по-другому, но нет. Мокрые слёзы всё ещё стекают по моему лицу, и я думаю, что она права. Моя жизнь сейчас довольно мрачная. Только я не знаю, как найти свет. Внезапно я чувствую себя обессиленной.

Я тихо сижу в машине несколько минут, успокаивая себя. Вытирая глаза своими рукавами, я принимаю решение — мне просто нужно попасть домой, добраться до постели и забыть обо всём остальном на сегодня.

Дрю

Я проснулся сегодня, зная, что это будет ужасный день. Я слышал, как отец внизу орал на Мэтта и маму, и не было никакой возможности обойти их, чтобы выйти поплавать. Остаться в комнате было лучшим решением, но я скучаю по плаванию, а также скучаю по Элли. Я хотел убедиться, что с ней всё в порядке перед тем, как добраться до школы.

Бо и я пришли в школу в последнюю минуту, поэтому я не видел её перед уроком, но сейчас, когда я разговариваю с ней, не хочу, чтобы была публика. Люди очень любопытные, и я знаю, что они будут подслушивать наш разговор. С тех пор как вышли те статьи в начале года, чувствую, что всё, что я делаю и говорю, обсуждается людьми, которые не знают меня и я, чёрт возьми, уверен, что не хочу знать их.

Когда мы были детьми, Бо и я пошли в поход с Бойскаутами, и я помню одно занятие, где мы сидели в кругу у костра и наш лидер прошептал секрет на ухо одному из детей слева. Этот ребёнок повернулся влево и шёпотом повторил его, так продолжалось до тех пор, пока секрет не вернулся в начало круга, к лидеру. Каждый раз секрет менялся и обрабатывался. Он не был таким, каким в конечном итоге его рассказали, и большинство людей никогда не услышат истинный секрет. В общем, печальная часть этого мероприятия состояла в том, что нам всем понравилось, что тайна приобрела большее значение, чем было в начале. Никого из нас не волновала правда на самом деле. И это самая главная причина, почему я решил не разговаривать. Никого не волную я, моя жизнь или правда. Всё это слухи и кто-то распространяет их очень быстро. Вот почему я предпочитаю ничего не видеть и не слышать.

Элли не видит Кэссиди и девушек в коридоре, но я вижу. Я знал, что они наблюдают за нами и знал, что если отвечу Элли, они уделят ей ещё больше времени, и, честно говоря, девчонке уже достаточно. Она не нуждалась в том, чтобы быть на вершине всего этого.

Я не хочу отрываться на ней и грубить. Я просто не знаю, как разрядить обстановку. Не похоже, что я и она — друзья, но в то же время я знаю, что у неё более глубокие чувства ко мне из-за того, что я делаю для неё. Не спрашивайте меня, откуда я это знаю, просто знаю. Я будто могу читать её, словно открытую книгу, по тому, как она ведёт себя. Например, она улыбается, когда замечает меня в классе или коридоре, или когда спускается вниз на пляж, после того, как я закончил плавать; я наблюдал за ней в течение нескольких месяцев, и знаю, что она не делает так по отношению к кому-то ещё.

Девушки в коридоре смеются над ней.

— О... я вижу, каково это, — шепчет она. Она не хочет смотреть на меня.

Я смотрю на её прекрасное лицо и вижу, как она наконец-то поднимает голову и посылает мне слабую улыбку, но она не настоящая. Её глаза наполнены болью и меня разрушает знание того, что это с ней сделал я. Она пожимает плечами, и я вижу, что она сдаётся.

— Ладно, как я и сказала, я просто хотела сказать тебе «спасибо».

Напротив неё в коридоре снова раздаётся смех Кэссиди.

— Ах, как это мило... она думала, что он уделит ей время.

Оглянувшись, я вижу, как светится лицо Кэссиди. Она смотрит на меня, не на Элли, и отвечает мне самодовольной ухмылкой.

Остальные три девушки смеются вместе с ней, и я хочу отомстить всем четверым так сильно, чтобы они никогда не забывали кто я и как долго они проживут. Я хочу заставить каждую из них страдать за ехидство и ужасное поведение. Я сжимаю руки в кулаки. Что эта милая девушка сделала кому-либо из них?

Никогда не хотел ударить девушку, но в данный момент я действительно хочу заткнуть Кэссиди. Элли никогда не пыталась приблизиться ко мне прежде, и я понимаю, что очень легко подпускать её к себе, когда она здесь и пытается поговорить со мной в школе перед другими людьми — знаю, это для неё тяжело. Я чувствую себя полным мудаком. Я ненавижу то, что делает с ней эта ситуация. Это написано на её прекрасном лице.