– Беглец искал пути обретения силы?

– Несомненно, – кивнул отец Доминик и достал матерчатый мешок: – Снимай все ценное.

Я с печальным вздохом вытащил кошель и кинул его в мешок. После избавился от ножей, карманных часов и дорогих запонок, подумал и передал монаху трость со скрытым клинком.

– И все же, чего вы хотите от меня?

– Найди хоть что-нибудь, – потребовал куратор. – Хоть какую-нибудь зацепку. И не волнуйся, через пару дней я вытащу тебя оттуда.

– Почему бы мне не заглянуть в «Тихое место» в образе экзорциста? – спросил я, хватаясь за последнюю соломинку.

– Там сейчас не протолкнуться от моих братьев, – отрезал отец Доминик. – Ищут следы потустороннего воздействия. Им ни слова – понял? Ни при каких обстоятельствах ты не должен себя раскрывать. С недавних пор инициатива у нас наказуема, да ты и сам это знаешь. Ведь знаешь?

– Знаю, – вздохнул я и уточнил: – А какая гарантия, что меня поместят в нужную камеру?

– Она ближайшая свободная.

– Ближайшая?

– Там поймешь, – отмахнулся куратор и в очередной раз напомнил: – Если разберешься в этом деле первым, мы окажемся на коне.

– А если – нет?

– Пути Святых неисповедимы. Не подведи меня, Себастьян.

– Да уж постараюсь, но мне понадобится кое-что взамен.

– И что же?

– Я хочу увидеться с Бертой.

– Нет! – сказал отец Доминик как отрезал.

– Это не обсуждается.

– Это и в самом деле не обсуждается! – чуть ли не прорычал куратор. – Ты не представляешь, каких усилий мне стоило добиться заключения ее под домашний арест! Ее ведь в монастырь отправить собирались! В закрытый монастырь, если тебе это о чем-нибудь говорит. Так что не раскачивай лодку, как бы только хуже не стало.

– Просто подумайте об этом. Хорошо?

– Подумаю, – с печальным вздохом пообещал отец Доминик.

– Вот и замечательно.

Тут карета остановилась у перекрытой воротами арки, и к нам заглянул один из карауливших неприметный с виду особняк гвардейцев. Сыщик с красной повязкой на левом плече протянул ему документы, что-то пояснил и указал кучеру на распахнувшиеся ворота:

– Давай!

Мы проехали в небольшой внутренний дворик, дверца кареты распахнулась, и все тот же сыщик скомандовал:

– Руки за спину! – Отца Доминика он будто вовсе не заметил.

Я выполнил это распоряжение, и запястья немедленно оказались стянуты шершавым шнуром.

– На выход!

Все здесь буквально дышало историей. Не приходилось нисколько напрягать воображение, чтобы представить, как по грязно-красному, будто облитому кровью, граниту идут опальные герцоги, проворовавшиеся вельможи, высокородные убийцы и даже князья Церкви. Идут, чтобы сгинуть без следа, чтобы никто о них больше не услышал.

Это место вовсе неспроста именовалось «тихим».

Сбежать отсюда? Вздор!

Даже если удастся заморочить головы тюремщикам, остаются еще гвардейцы.

– Двигай! – подтолкнул меня в спину сыскарь.

Мы подошли к железной двери, ее немедленно приоткрыли, запуская нас внутрь. И там уже – никаких гвардейцев. Встречали постояльцев трое тюремных охранников, старший смены и подошедший некоторое время спустя надзиратель.

Именно он изучил документы о заключении под стражу и провел меня во внутреннее помещение, где скучали двое громил. Один из них тут же стиснул мое плечо и прогундосил:

– Не создавай проблем, и с тобой все будет хорошо. – После чего уточнил: – Все понял?

– Да, – кивнул я.

Охранник притянул меня к себе и с довольным видом осклабился.

– Еще раз откроешь пасть без разрешения, пожалеешь! – предупредил он. – Усек?

На этот раз я кивнул молча.

– Идемте! – поторопил нас надзиратель и первым зашагал по темному, без единого окошка и светильника коридору.

Мы двинулись следом, и мысленно я сделал себе зарубку: «семь».

В тюрьмах все подчинено строгому распорядку и ничего обычно не меняется. Если принимают нового постояльца семь человек, то и, когда он шествует на выход, видят это по меньшей мере семеро.

Надзиратель и двое охранников, старший смены и трое караульных.

Но стоило только нам пройти в следующее помещение, и мое «как минимум» сразу подскочило до десяти человек: у винтовой лестницы, ведущей в тюремный подвал, дежурили сразу трое тюремщиков. Еще двое обнаружились внизу, итого – дюжина.

Выходит, отец Доминик был абсолютно прав, утверждая, что никто из служителей даже за очень большие деньги не согласится вывести арестанта на волю.

Вскоре мы уперлись в перегородившую коридор решетку; в небольшом закутке на той стороне двое охранников перекидывались в картишки, один из них отвлекся отпереть дверь и вернулся к игре, но стоило нам только повернуть налево, как он немедленно высунулся из караулки и окликнул надзирателя: