– Андрюш, – растерянно ответил Сергей Петрович, – да как же это мне – да вдруг уехать в Штаты? Я же совершенно советский человек. Там же все чужое: язык чужой, люди чужие…

– Да какие же чужие? – удивился Андрей. – Ты же будешь с нами. Мы же не чужие. И мы дома говорим по-русски, чтобы девчонки язык не забывали. Будет все как здесь, только намного комфортнее. Чего тебе киснуть одному в этой небольшой квартирке?

– По тем временам, – обиделся Сергей Петрович, – это была не небольшая квартирка, а отличные трехкомнатные хоромы! Я, чтобы ее купить, в Ташкенте два года отпахал после землетрясения.

– Все правильно, – быстро ответил Андрей, – тогда это была прекрасная квартира, я не спорю. Но мир меняется, жизнь меняется. Это же панелька: в соседнем подъезде кто-то чихнет – здесь все слышно. И тетка эта полоумная с нижнего этажа, которая все время приходит и требует, чтобы ты не смел ночью в тапках ходить в туалет, потому что она заснуть не может, – ты же мне сам недавно жаловался.

– Да, недостатки есть, – согласился Сергей Петрович. – Но это не повод переезжать в другую страну. Вот если бы ты в доме жил где-нибудь в Подмосковье – это другое дело.

– Пап, я уже больше десяти лет живу в Нью-Джерси, – сказал Андрей, – при чем тут какое-то Подмосковье? На черта оно мне? Я просто не хочу, чтобы ты здесь оставался один. Чем ты тут будешь заниматься?

– Да много чем буду заниматься, – ответил Сергей Петрович. – Читать буду, гулять. Телевизор смотреть. Может, английский начну учить – чтобы фильмы на языке смотреть.

Андрей недоверчиво посмотрел на отца – видимо, у него были серьезные сомнения в том, что отец сумеет должным образом организовать свою жизнь в одиночестве.

– Кроме того, – добавил Сергей Петрович, вздохнув, – даже если и не брать все доводы против переезда в совершенно чужую страну, есть один самый простой довод: я туда просто не доберусь.

– Это как это? – удивился Андрей.

– У меня аэрофобия, – объяснил Сергей Петрович. – Причем не просто аэрофобия, а полная несовместимость с самолетом.

Андрей удивленно смотрел на отца. Он об этом услышал в первый раз, но понимал, что Сергей Петрович не шутит и не выдумывает – это было совершенно не в его манере.

– Пап, подожди, – сказал Андрей, – я же помню, ты как-то в Сочи в командировку летал, правильно?

– Правильно, – подтвердил Сергей Петрович, – первый и последний раз в жизни. Вот тогда-то все и выяснилось – я долетел еле живой.

– Да что случилось-то? – потрясенно спросил Андрей.

– Мне так плохо никогда не было, – признался Сергей Петрович. – Как начало трясти еще в момент разбега, так потом не отпускало до посадки. Я плохо что помню, помню только, что стюардессы бегали туда-сюда, совали под нос нашатырь, врач какой-то из пассажиров что-то там со мной пытался сделать – все бесполезно. Дикая паника, трясучка, весь в поту – в общем, это что-то жуткое. Меня скорая потом у трапа встречала, сразу в больницу повезли.

– А почему я об этом не знал? – спросил Андрей.

– Ну, ты еще маленький был, – пожал плечами Сергей Петрович, – чего тебе такие вещи рассказывать.

– Слушай, а точно, – вдруг вспомнил Андрей, – ты же тогда поездом из Сочи вернулся. Мама все тогда злилась, что билет на самолет пропал и ты покупал билет на поезд. Ты еще ехал долго – больше двух суток.

– Ну да, – ответил Сергей Петрович, – покупал самый дешевый билет на пассажирский поезд, а он тащился черт знает сколько. Ты же помнишь, денег тогда было в обрез.

– И что, – спросил Андрей, – врачи-то что сказали?

– Так и сказали – аэрофобия в острой форме.

– И что посоветовали?

– Посоветовали больше никогда не летать на самолетах, – сказал Сергей Петрович. – Да я сам этот кошмар больше переживать не собираюсь. Там до Сочи-то лететь всего два часа – я чуть не умер. А до твоего Нью-Йорка сколько?

– Одиннадцать часов, – вздохнул Андрей. – Слушай, но сейчас же наука сильно продвинулась. Я знаю, что есть всякие лекарственные средства. Да и алкоголь эту аэрофобию, насколько я знаю, сильно успокаивает.

– Андрюш, я не хочу проверять, насколько меня это успокоит и успокоит ли вообще, – мягко сказал Сергей Петрович. – Но знаю, что у тебя будет шанс меня не довезти живым. А оно тебе надо?

– Да нет, не надо, конечно, – растерянно сказал Андрей. – Так вот чего ты даже внучек повидать прилететь не уговорился?

– Ну да, – кивнул Сергей Петрович. – Просто неудобно как-то это объяснять. Но у меня тогда не только в этот полет проблемы были. Помнишь, я после возвращения в лифтах перестал ездить?