Когда Азагот вздернул бровь, Хокин понял, что туманным объяснением не обойдется. Отец хотел подробностей, и только полный придурок не даст Азаготу того, что он желает.

— Я вырос в рабочем доме в Лондоне. Люди, которые там работали, сказали, что меня младенцем подкинули к двери.

— Тебя никто не усыновил?

Хокин рассмеялся.

— Усыновленных и удочеренных детей частенько использовали в качестве рабов или мелких подмастерий.

— К детям, что жили в рабочих домах и приютах относились же не лучше, нет?

Не лучше. Черт возьми, зачем они об этом разговаривают? Хок неохотно ответил на вопрос отца, прежде чем тот начал терять терпение. Потерявший терпение Азагот — пугающий Азагот. Как и терпеливый Азагот.

— Как только у нас появлялась возможность, мы вынуждены были платить за заботу о нас. Мы зарабатывали деньги всеми возможными способами. Просили милостыню, воровали, выполняли странные поручения, занимались проституцией.

Выражение лица Азагота не изменилось, вот только теперь Хок ощущал, как в том бурлит ярость. Но почему? Насколько Хок знал, Азагот плевать хотел на детство своих детей. Он всегда говорил, что имеет значение лишь настоящее. Они росли в той среде, что сделала их воинами. Все это было ради большего блага и всей стандартной болтовни.

— Были ли времена, когда все было не так плохо? Когда ты был счастлив?

Счастлив? Черт возьми, Азагот с ним шутит?

Воспоминания, которые долгое время были похоронены глубоко внутри, потоком вырвались наружу с гневом. Ощущение ненужности. В то время Хокин считал себя человеком, и думал, что, наверное, его человеческие родители были настолько бедны, что им просто пришлось от него отказаться. Теперь же, зная, что его родители были более могущественными, чем можно представить, и намеренно оставили его в дерьмовой ситуации, Хок злился еще сильнее. Да, он знал, почему они так поступили. Он всегда умел скрывать эмоции, но сейчас больше не мог отрицать, что эта ярость и боль, кипели веками.

— Нет, отец, всегда было плохо. — Хок сжал руки в кулаки. — Я не помню, чтобы был сытым или чистым. Я никогда не был счастлив. Ни разу. Никогда. До тех пор, пока не появился наставник и не спас меня из ада, именуемым жизнью. Я чуть не потерял руку за то, что украл корку хлеба.

Азагот долго молчал и просто стоял, а его глаза блестели, словно ярко-зелёная трава с каплями росы на солнце. Наконец, он указал за плечо Хокина.

— У тебя компания.

Хок развернулся и обнаружил Джейкоба. Мемитим, который вознёсся почти век назад стоял возле Камня Призыва. Коричневые крылья, совпадающие по цвету с волосами и глазами были полностью расправлены, вероятно, для того, чтобы показать их своему низшему, не вознесшемуся полубрату.

— Чего тебе? — спросил он заносчивым тоном.

— Я… — Хокин повернулся к Азаготу, но отец уже исчез. Что ж, одним беспокойством меньше.

— Ты что?

Черт возьми, Джейкоб раздражал. Хотя, он раздражал еще до того, как получил крылья и стал работать в совете Мемитимов — значимое управляющее звено — так что плевать на это.

— Я знаю, что мы не должны быть в курсе будущего наших праймори, но можем ли мы знать сошли ли они со своего пути?

Джейкоб поправил малиновый пояс, которым была подвязана ряса цвета серебра и бронзы

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Не знаю, — буднично ответил Хокин. — Просто интересно.

— Ясно. — Джейкоб убрал крылья, взметнув воздух, от которого зашевелились волосы Хокина. — Вы не можете знать. Мы можем.

Хокин не мог вдохнуть, лёгкие просто отказывались качать воздух. Неужели линия судьбы Дрейгера сошла с жизненного пути и эти засранцы посланники все знают? Успокойся.

— Как?

Джейкоб, изучающий свои ногти, вынырнул из этого занятия, явно наслаждаясь своей властью. Проныра. После чего он сложил руки на груди, всколыхнув рясу у обнаженных ступней.

— На каждого праймори есть файл, — объяснил он. — Эти файлы постоянно просматриваются. И если что-то идет наперекосяк или праймори умирает раньше времени, мы получаем оповещение.

— И что происходит после того, как получено оповещение?

Джейкоб раздраженно вздохнул, словно этот разговор его раздражал.

— Много вариантов. Иногда позволяем ситуации самой разрешиться. Иногда, предупреждаем хранителя-Мемитима праймори, чтобы тот лучше управлял ситуацией, а порой ничего не можем сделать, кроме как попытаться смягчить ущерб за счет жизней других, чтобы добиться нужного нам результата. — Он замолк, встретился взглядом с Хоком. — Ты что-то хотел у меня спросить?

— Не совсем. — Хокин улыбнулся, надеясь, что Джейкоб купится на эту фигню. — Просто однажды я надеюсь присоединиться к Совету Мемитимов, поэтому сейчас пытаюсь вникнуть во всякое закулисье.

Джейкоб рассмеялся.

— Думаешь, что получишь преимущество? Идиот. Я десятилетия ангел, и не нахожусь даже в листе ожидания на присоединение к Совету.

— Может тебе перед Вознесением стоило задавать вопросы, — предложил Хокин, — как это делаю я.

Джейкоб всегда был бездельником и выполнял минимум работы для своей должности.