— Гриша изменил мне, — еле выдавила из себя и вновь тяжело опустила голову на руки.

— Что тут происходит? — серьезно спросил отец, который наверно пришел на звук моих горьких рыданий.

— Ох, Левушка… — вымученно вздохнула мама. — Ты только не волнуйся…

Я нервно сглотнула и ждала, когда мама закончит говорить.

— Ну! — поторопил ее отец, не дождавшись ответа.

— Гриша оказался не очень порядочным молодым человеком… — печально подытожила мама.

Тут я вновь подняла голову и неуверенно взглянула на отца. Он уже открыл рот, желая что-то сказать, но его перебил звонок в дверь. Я закусила нижнюю губу. Ладони вспотели, когда поняла, кто может оказаться за дверью.

— Я открою! — зло отчеканил отец и быстро покинул кухню.

Я мигом пересела поближе к маме, в случае чего ожидая ее поддержки.

— Ничего, — тихонько произнесла она, — справимся.

 Прижала меня к себе и крепко обняла.

Я услышала, как папа открыл дверь. Затаив дыхание, прислушалась к приглушенным звукам.

— Мне нужно поговорить с ней, пропустите! — настаивал на своем Гриша.

Я плохо слышала его, но все же слова разобрала. Снова прикусив губу, ждала ответа.

— Да ноги твоей не будет в моем доме! — грозно бросил отец.

Дальше послышались странные звуки, словно он пытался вытолкнуть моего бывшего муженька за дверь.

— Стася! — отчаянно крикнул Гриша.

Я поежилась, желая смахнуть с себя отвращение.

— Не волнуйся, отец его не впустит! — заверила меня мама.

— А если этот придурок войдет, то очень сильно пожалеет, — с ухмылкой выпалил Макс, при этом потирая руки, видимо, в предвкушении.

Костяшки на его правой руке были слегка покрасневшими, скорей всего, от первого удара. Мне, конечно, очень хотелось, чтобы этот козел получил сполна, но любящее сердце ныло от того, что Грише кто-то сделает больно. Неосознанно я продолжала тянуться к нему. Наверное, если бы не брат, то все бы простила мужу. И хоть я прекрасно понимаю, что повела бы себя, как полная дура, но ничего не могла поделать с этим. Слишком сильно я его люблю…

— Убирайся из моего дома! — грозный крик отца заставил меня вздрогнуть.

— Я этого так не оставлю, — «выплюнул» муж напоследок, после чего дверь громко захлопнулась и через минуту на кухню зашел разъяренный отец.

— Больше ноги его не будет в моем доме! — озлобленно прокричал и подошел ко мне. — И не вздумай его прощать! Нечего тебе ломать жизнь из-за такого урода!

Сквозь шум в ушах я все же услышала его слова. Приятно осознавать, что родители все поняли и приняли мою сторону. Это придавало сил. Расслабившись, шмыгнула носом и стерла со щек слезы.

— Вот и молодец! Напишешь заявление, а я сам его отнесу в автосервис, нечего тебе там делать больше, — приказал отец и вышел из кухни, так как сейчас разрывался его мобильный телефон.

— Так, мелкая, пойдем, я тебе еще не все рассказал, — с намеком проговорил брат и встал из-за стола.

— Максим! — ахнув, воскликнула мама, когда он достал из шкафа бокалы и собрался выходить.

— Что? — удивился он, но в глубине его глаз блестели смешинки. — Мы чуть-чуть! Чисто отпраздновать! — довольно добавил, поднимая мое податливое тельце со стула и таща за собой на буксире.

— За сестру головой отвечаешь! — выкрикнула вслед мама, на что братец лишь хихикнул.

— Конечно, за мелкую всех порву! — делая вид, что не понял ее, выдал то, что посчитал нужным.

В спальне Макс закрыл дверь на замок. Я подошла к кровати и устало повалилась на нее. Тяжело вздохнув, пыталась вновь не зареветь. Это было очень трудно, но я пыталась держать себя в руках. Мобильник продолжал разрываться от звонков. Так хотелось швырнуть противный агрегат об стену. Я уже достала его и даже замахнулась, как вдруг увидела на экране мобильного имя: «Майя».

— Дай сюда! — грозно сказал брат, вырывая из моих рук мобильник, именно в тот момент, когда я хотела ответить на звонок.

Он открыл окно и выкинул телефон. С ужасом я подбежала, и печальным взглядом проводила его в последний путь. Мы живем на пятом этаже, и я сомневаюсь, что от моей любимой «раскладушки» хоть что-то останется… Эх, а я ведь так любила его.

— Да ладно, мелкая, не делай такое обиженное лицо… — нервно проговорил брат, когда я развернулась и обозленно взирала на него. — Ну, подумаешь, с кем не бывает?