– Он – особенный, – в плутоватых глазах принца играли смешинки, которые мне не понравились.

– Вы смеетесь надо мной, ваше высочество? Над своей подданной! А ведь я – прямой результат вашего правления. Нравится?

– Фрэйни Савойи! – взвизгнула женщина, которая едва пришла в себя.

– Довольно фрэйдан Амандрин. Вы свободны. Мы с фрэйни немного прогуляемся по дворцу и побеседуем. Не возражаете? – учтиво поинтересовался мужчина, склонив голову на бок.

– Я не стану перед вами заискивать и лебезить. Меня в любой момент ждет отрубание головы и это ничуть не пугает. Прежняя жизнь страшит куда больше, чем встреча с богиней Де’кри.

– Она взяла вас под свое крыло, – улыбнулся его высочество, подставляя мне локоть. – Значит, казнь вам не грозит. Во всяком случае, до конца отбора.

– Очень вдохновляюще, – не удержалась от замечания, отряхивая рукав. Решив, что он достаточно чистый, чтобы соприкоснуться с бархатом камзола его высочества, неуверенно положила ладошку и смущенно глянула на мужчину.

А красив, чертяга! Белоснежные локоны до плеч идеально уложены, глаза голубого цвета, как воды чистейшего озера Семи кристаллов, где я всегда мечтала побывать. Но черты лица, на мой взгляд, слишком идеальные для правителя. Мягкие, плавные, даже слащавые. Типичный ловелас и покоритель женских сердец. Ему бы править собственным гаремом, а не страной. Как показала жизнь после смерти рея – его отца, правитель из Кирана даст ир Дюпри как из меня фрейлина рейны. Так себе правитель, в общем.

– Расскажите мне о предмете вашей беседы с фрэйдан Амандрин.

– А что рассказывать? Вы, ваше высочество, делаете из людей воров, чтобы казнить их.

– Вот как? – мужчина в изумлении вскинул брови и осадил рванувшихся в мою сторону стражников, неотступно следовавших за нами. – Господа, если понадобится ваша помощь, я обращусь. И зачем, позвольте узнать, мне это нужно?

– Не думаю, что вы понимаете, что делаете, – без задней мысли ляпнула я.

– Выходит, принц, по вашему мнению, глуп? Или вовсе дурак? – мужчина рассмеялся и двинулся в сторону выхода из дворца. Пока он открыл для меня двери – лихорадочно соображала, как бы выкрутиться из ситуации. Но решила, что не стану выкручиваться. Я не я, если буду врать и лебезить. Скажу все, как есть. Если принц на самом деле не глуп, он сделает выводы, которые могут изменить жизнь тысяч подданных.

– Выходит, что так, – заключила я, но тут же поправилась. – Если делает это сознательно.

Мы вышли в сад, утопающий в огромном количестве цветов. У меня даже дух захватило. Подобной красоты я прежде и не видела. Здесь было все: и орхидеи, и олеандры, и магнолии, и экзотическая юкка, и дурашливая повилика, цепляющаяся за прутья белоснежной беседки, и простодушная ромашка, и благородные пионы, томно склонившие свои пышные головки к мраморной лавочке, и царственные георгины, едва касающиеся листвой искрящейся на солнце воды в фонтанчике. Удивляло, что цветы, которым положено распускаться в разное время года, цвели одновременно, даря воздуху головокружительно сладкий аромат очарования и восторга. Вокруг порхали пестрые переливающиеся на солнце бабочки, дивные птицы, которых я прежде никогда не слышала, дарили удивительнейшую нежную музыку нашим ушам.

Раскрыв от восторга рот, я глядела по сторонам, физически ощущая, как глаза блестят, словно два крупных драгоценных камня.

– Обалдеть! – закинув голову, любовалась красотой и, не удержавшись, завизжала от восторга. – Красотищща-то какая, ваше высочество!

Я кружилась между цветов, то нюхая некоторые из них, то осторожно проводя пальчиком по удивительным пестрым лепесткам.

– Неужели вы прежде не бывали в садах?

– Бывала, – едва не задыхаясь от восторга, я улыбалась, словно ребенок, который получил на рождество запеченного целиком окорока. – Но такого… такого…

Слов не хватало, потому я широким жестом показала на красоту вокруг и засмеялась тем самым собачьим смехом. Слова преподавательницы по этикету всплыли незамедлительно и, прикрыв рот ладошкой, я вмиг стала серьезной. Отчего-то сейчас, рядом с принцем – спокойным и величественно задумчивым, в таком красивом месте хотелось стать лучше. И мой смех, непринужденный, дикий и открытый казался неуместным.

– В чем дело?

– Мой смех. Неподобающий при дворе, – процитировала фрэйдан Амандрин.

– У вас замечательный смех, – возразил принц, с загадочной полуулыбкой разглядывая меня.

Никак не могла его раскусить. Внешне – спокоен. Но там, внутри, за мерцанием прозрачно-голубых глаз скрыта какая-то тайна. Словно за этим спокойствием живет такой же как я озорной малец, сдерживаемый лишь необходимостью вести себя, согласно этому дурацкому этикету. Неужели и я должна стать такой же? Заглушить свою глупую жизнерадостность и превратиться в статую?

Смутившись столь откровенного разглядывания, потянулась за красивым цветком.

– Можно? На память…

– Не стоит, – резко ответил принц.

– Жмот! – едва слышно произнесла я, закатив глаза.

Но его высочество услышал и прокомментировал:

– Не в этом дело. Цветок ядовит. Оставляет ожоги на пальцах, вот такие волдыри. Страшно чешется потом.

– Говорите так, словно имели дело прежде.

Загадочно пожав плечами, мужчина улыбнулся. Ага. Все ясно. Видать для зазнобы какой букетик собирал.

– Для вас я бы выбрал вот этот цветок, – он сорвал стебелек горечавки и протянул мне.