— Да вроде проверяли, — пожал тот плечами. Каша его явно интересовала больше чем новички.

А вот я их запомнил и обратил внимание что куда бы не отправился, всегда их вижу в поле зрения, даже если те вдали, то одного, то другого. А это уже не звоночек, тут блин сигнал пароходный. Значит чем-то я подозрения вызвал, раз за мной слежку установили. Придётся себя по тише вести. После обеда, пользуясь свободным временем, до обеда я два часа карты местные учил, снова сдавать надо будет, устроился в своей комнате. Мне соседа так и не подселили, странно что никому из доглядчиков койку не отдали, но может ещё кто из их братии появится? Как бы то ни было, никто не мешал, и снова достав тот амулет-серёжку, я стал с ним работать. Методом тыка. Надел на ухо, и стал пробовать тот в разном режиме. То, что это не хранилище точно, контуры магем другие. Я может быть и не нашёл бы сразу чем этот амулет являлся, но мне помогло радио. В углу висела тарелка репродуктора, комната было хорошо оснащена, раз радио имелось, и там пел мужичок козлиным голоском, это тенор назывался. Противно, не знаю кому это нравилось, но прислушавшись, я вдруг понял где у того ошибки, как правильно нужно ставить интонации, и кто из оркестра фальшивит. Не заметно, в тон, но фальшивит. Сняв амулет я с изумлением на него посмотрел, пробормотав:

— Да ладно?

Моё предположение надо было проверить, опустив ноги на пол, нащупав тапочки, в комнате я в них ходил, они тоже сапожника прошли, под мою ногу, и выйдя в коридор прошёл дальше, заглядывая в комнату. Стучал, и когда слышал разрешение, заглядывал с одним единственным вопросом:

— Ребята, у вас гитары нет?

В первой и второй не было, а в третьей посоветовали заглянуть в седьмую комнату, там у командира эскадрильи была чёрная красавица. Самого его в комнате не оказалось, но был сосед, что дремал на армейской койке после сытного обеда, он и разрешил взять её и попробовать. Остальные лётчики, это те, к кому я заглядывал, зашли за мной, движимые любопытством, толпа набежала на шум, и я там заметил одного из тех подозрительных. Сняв гитару, я сел на стул и стал пробовать струны, слушая звук. Амулет был на ухе, так что работа шла. А сам пояснял свои действия:

— Я раньше музыкой не интересовался, никогда гитары в руках не держал. И вот хочу попробовать получится или нет. За всё что я брался, всё получалось. И получалось хорошо, вот и тут хочу проверить. А вдруг получится?

— Нет, товарищ майор, я пять лет учился пока не смог играть хорошо. Даже участвовал в концертах. Сразу ни у кого не получалось, — сказал старлей со свежим багровым шрамом на щеке.

Проверим, я уже изучал какие звуки издают струны, а она была шестиструнная, и попробовал несколько переборов. Ну да, сам чувствую фальшь и морщусь, да на ходу исправляясь. Да и тот знаток тоже морщился, видать слух музыкальный. Минут десять подготовки, и я решил проверить всё же амулет по полной. Ударив по струнам, стал достаточно жёстко играть, нагоняя игрой нужной жути. А когда убедился, что ритм держу, запел, на ходу меняя тон и интонации пока не добился идеального звучания, от которого у самого волосы дыбом встали, да и мурашки забегали. И это я, а все кто меня слушал, вообще были в нирване. Судя по отсутствующим взглядам, они были там в этом воздушном бою, переживая уставшему и измученному истребителю.

Я — «ЯК», истребитель — мотор мой звенит.

Небо — моя обитель.

Но тот, который во мне сидит.

Считает, что он — истребитель.

В этом бою мною «Юнкерс» сбит –

Я сделал с ним, что хотел.

А тот, который во мне сидит.

Изрядно мне надоел!

Я в прошлом бою навылет прошит,

Меня механик заштопал, -

А тот, который во мне сидит,

Опять заставляет — в штопор!

Из бомбардировщика бомба несет

Смерть аэродрому.

А кажется — стабилизатор поет:

«Ми-и-ир вашему дому!»

Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», -

Уйду — я устал от ран!..

Но тот, который во мне сидит.

Я вижу, решил — на таран!

Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..

Но мне не гореть на песке.

Запреты и скорости все перекрыв.

Я выхожу из пике!

Я — главный, а сзади… Ну, чтоб я сгорел!
–

Где же он, мой ведомый?!

Вот он задымился, кивнул — и запел:

«Ми-и-ир вашему дому!»

И тот, который в моем черепке,

Остался один — и влип, -

Меня в заблужденье он ввел — и в пике

Прямо из мёртвой петли.

Он рвет на себя — и нагрузки вдвойне.

Эх, тоже мне — летчик-ас!..

Но снова приходится слушаться мне, -

Но клянусь, это — в последний раз!

Резко ударив по струнам, отчего все вздрогнули, я прервал песню на середине. И с трудом разомкнув сведённые мускулы челюсти, посмотрел на знатока и сказал:

— Пять лет значит? Хэ!

Хмыкнув, я встал и повесил гитару обратно на гвоздь над кроватью, и обернувшись к молчаливым и шокированным слушателям, сказал:

— Учиться нужно и гитару иметь. Пальцы болят и горло. Тренироваться нужно. Пойду отпрошусь, может в город отпустят, съезжу и гитару куплю. Вещь. Мне понравилась играть и петь. А ты знаток тоже собирайся, поможешь гитару выбрать, чтобы мне дрянь какую не подсунули. Я не разбираюсь в них.

— Мастер, — в восхищении выдохнул тот. — Виртуоз. Если вы товарищ майор действительно в первые гитару взяли, то вы гений. Музыкальный.

— Впервые, — показал я тому покрасневшие подушечки пальцев. — Быть совершенством, так быть лучшим во всем. Ну что столпились? Разойдись.

Лётчики отодвинулись в сторону, давая мне коридор, а один, самый такой бойкий, спросил:

— Товарищ майор, а откуда эта песня?

То, что я якобы ворую эту песню, ничего не значило, уважаемый Владимир Семёнович ещё малыш, маленький, и не написал их. Поэтому легко присвоил их, а тот надеюсь, напишет песни ещё лучше. Да и ворую я не у него, а у его прототипа из моей истории, а это разные люди. Может тут мэтр даже и на свет не появился, откуда мне знать?