Этой ночью я отплачу ей сполна.

Спустя полтора часа я въезжал в студенческий городок, коря правила дорожного движения и внедорожник за то, что они заставили Наоми ждать меня.

Приближаясь к общежитию, я увидел сверкающую в сумеречном свете серебристую «Porsche Panamera» и Наоми рядом.

— Какого… — нахмурился я, подъезжая ближе.

Стоя со скрещенными руками, Наоми скучающе и с нотками раздражения оглядывалась по сторонам, ее глаза старательно игнорировали наличие крутой тачки перед носом.

Я увидел, как из «Porsche» появляется мужская рука и тянется к Наоми.

Что за нахрен? Какой-то тип подкатывает к ней?

Я резко крутанул руль влево, и Наоми вскинула голову, услышав легкий взвизг шин. На ее лице отразилось чувство удивления и смятения. Даже сквозь тонированное стекло я сумел распознать на ее щеках вспыхнувший румянец. Она сделала шаг назад от «Porsche». Взор Наоми пригвоздился к моему приближающемуся внедорожнику.

Я припарковался рядом с ней, врезавшись передним бампером в тачку какого-то мудака, вздумавшего тянуть свои лапы к моей девушке. Нет. Конечно, это было не специально. Разинув рот, Наоми уставилась туда, где мой внедорожник должен был оставить вмятину на «Porsche».

Реакция последовала незамедлительно.

— Твою мать! — из автомобиля со скоростью ракеты вылетел темноволосый парень с проколотым ухом и в бело-зеленом бомбере с логотипом футбольного клуба колледжа, за который, вероятно, играет.

Отлично. Так он спортсмен.

Схватившись за голову, парень оббежал свою тачку и едва ли не зарыдал, когда я мягко дал задний ход и отъехал на полметра. Все его отчаяние обрушилось на «случайность», теперь украшавшее его дорогую машину.

— Упс, — беззаботно сказал я, покидая салон внедорожника.

Похолодевший воздух пробрался мою рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, прогоняя бодрящую волну мурашек.

— Привет, — я помахал Наоми, широко и лучезарно улыбнувшись.

Она все еще стояла, не в силах пошевелиться и ответить мне.

— Боже мой, — обреченно произнесла Наоми, переместив взгляд на мое довольное лицо. Она, конечно же, уже догадалась, что я подкорректировал задницу «Porsche» нарочно. И сквозь отступающее недоумение стало прорезаться неодобрение, о котором свидетельствовали ее сдвинутые брови и потемневшая радужка глаз. — Зак, ты…

Я подбежал к ней и, крепко обхватив за талию, поцеловал.

— Соскучилась? — спросил с весельем, отстранившись.

Делая глубокие вдохи, Наоми смотрела на меня.

— Что ты творишь? — раздалось ее шипение.

Я пожал плечами.

— Ничего. А вот он, — кивнул подбородком на парня, занятого оплакиванием «Porsche», — хотел от тебя что-то.

Закатив глаза, Наоми оттолкнула меня от себя.

— Ты невыносим. Мы просто разговаривали!

Ну-ну. Однако выглядело все так, будто этот тип докапывался до нее.

— Эй, — я мягко взял Наоми за подбородок. — Я должен беспокоиться? Если он докучает тебе, только скажи.

Я видел, как она борется с желанием отругать меня, и это выглядело очень сексуально. Если бы мы были здесь одни, я бы раздел Наоми прямо здесь и поимел так жестко, что она забыла бы имена всех парней, с кем знакома.

— Все хорошо, — с толикой неуверенности отозвалась Наоми, поместив мою руку в свои теплые ладони. — Эрик просто разговаривал со мной.

Эрик, значит.

— Он тянул к тебе руку, — я старательно игнорировал проклятия, которыми этот Эрик начал осыпать меня.

— Слышишь, ублюдок? Ты что с моей тачкой сделал?! — вопил он где-то в сторонке.

Выдохнув, Наоми с грустью усмехнулась.

— Он попросил телефон, чтобы позвонить.

Я поджал губы.

Ладно. Возможно, так все и было, и я переборщил со своей ревностью. Но я не мог контролировать свою любовь к Наоми. Я дал этому чувству абсолютную свободу, и меня все устраивало.

— Хорошо. Прости, — я приблизился к ее лицу.

— Ты не у меня должен прощения просить. А у Эрика, — Наоми покачала головой, прикрыв глаза. — Ревнивец.

Я ухмыльнулся.

— Я просто тебя люблю.

Взяв Наоми за руку, я повел ее к внедорожнику.

— Садись. Я разберусь с Дериком.

— Эриком.

— Ну да.

Парень был настолько поглощен рассматриванием вмятины, что не заметил и не услышал, как Наоми попрощалась с ним, извинившись за меня. Научить бы его тому, что не хорошо игнорировать искренность дам, но Наоми не одобрит моих методов, поэтому, возможно, если мы как-нибудь встретимся с Эриком без лишних свидетелей, я преподам ему урок.