ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Мы в ответе за все, что происходит.

Можно сколько угодно спихивать свои неприятности на судьбу, но… что вообще такое судьба? Совокупность действий, совершаемых нами, приводящих к ситуации, в которой мы оказываемся и спрашиваем, почему же она так жестоко обошлась с нами.

Я был не прав, обвиняя судьбу в собственных неудачах.

Это только моя вина, и ничья больше. Будь я предусмотрительнее, не будь я таким легкомысленным и беззаботным, все сложилось бы иначе.

Хах.

Не удивлюсь, если еще кто-нибудь залетел от меня.

Н-да. Умею же я приободрить себя в момент, когда нервы и без того накалены до предела.

— Зак? — тревожно позвала меня Наоми. — Не забывай, что ты за рулем и поменьше витай в облаках.

Я встряхнул головой и моргнул, с легким удивлением осознав, что едва не проворонил нужный поворот. Покрепче сжав пальцами руль внедорожника, я с благодарностью взглянул на Наоми; ее тон с шутливым укором вывел меня из транса. Большие, обрамленные длинными смоляными ресницами черные глаза с вопрошающим беспокойством смотрели в мою сторону.

— Извини, — ответил я, выдавив улыбку. — Задумался.

Мысли о Лукасе и подтвердившемся отцовстве ни на миг не покидали мою голову. Самый наихудший кошмар, о каком можно было только представить, воплотился в реальность. В гребаную реальность. Иногда, закрывая глаза, я видел перед собой результат ДНК-теста. Снова и снова в сознании всплывали слова Шарлотты, и вслед за ними — ее поразительно уверенные глаза, вонзающиеся в мое усталое лицо, проникающие вглубь и пожирающие остатки надежды.

Между бровей Наоми пролегла небольшая складочка, и взволнованный взгляд превратился в сочувствующий.

— Знаешь, это так не похоже на тебя, — вдруг сказала она.

— В смысле?

— О том, что ты много думаешь. Честно говоря, мне немного страшно.

Повисла непонимающая пауза, и Наоми хихикнула в кулак. Я шумно выдохнул, закатив глаза и усмехнувшись.

— Издеваешься, да?

Она засмеялась громче, и, если бы я не знал ее, то подумал бы, что это искренний смех. Но я знал свою девушку «от» и «до», поэтому легче не стало. Наоми улыбалась, потому что не желала расстраивать меня, потому что на самом деле она не хотела смеяться так звучно, что вскоре захрипела и закашляла, после чего притихла и опустила взгляд к приборной панели.

Я не знал, как выглядит умирающая надежда. Я не представлял, как тяжело наблюдать это в глазах человека, которого любишь.

Когда я рассказала Наоми о результатах экспертизы, то не на шутку перепугался, ведь во второй раз за время нашего знакомства увидел в глазах Наоми такую печаль, от которой мое сердце было близко к тому, чтобы разорваться на куски.

Первый раз был в дождливый вечер прошлого лета, когда вернулись наши родители и объявили о расставании, когда я повел себя, как настоящий идиот, и бросил Наоми. Я отчетливо помнил и вряд ли сумел бы когда-нибудь забыть, с какой болью она тогда смотрела на меня.

Она смотрела так, потому что была уверена, что потеряла меня.

Пару дней назад я увидел точно такой же взгляд.

— Прости, — Наоми вяло покачала опущенной головой, я все еще слышал ее приглушенный сипловатый смех. — Я понимаю, что сейчас не время для веселья, но… я просто не хочу, чтобы мы… погрузились по тьму. Ты понимаешь, о чем я?

Я стиснул челюсти и напряженно кивнул.

— Прекрасно понимаю, малыш. И я этого не хочу.

— Тогда, пожалуйста, убери со своей сексуальной мордашки эту задумчивость, — Наоми потянулась ко мне. Я издал мурлыкающий звук, когда она погладила меня за ухом. — И улыбнись. Я люблю, когда ты улыбаешься. Я люблю, когда ты валяешь дурака и соблазняешь меня при любом удобном случае.

— Разве я когда-нибудь валял дурака? — я изогнул бровь, изображая невинность. Убрав одну руку с руля, я накрыл ею тыльную сторону ладони Наоми.

— Перестань нервничать, — она перешла на шепот, когда ее мягкие, теплые губы оказались около моего уха. Волна мурашек пронеслась по моему телу.

— Без тебя не справлюсь, — я перехватил ее пальцы, когда те опустились со щеки, прочертив дорожку от подбородка по шее и пробравшись под рубашку. — Поможешь мне? — повернув голову, я встретился с обсидиановыми глазами и словно окунулся в беззвездную ночь, поглотившую меня всего целиком.

Прикусив нижнюю губу, Наоми кивнула.

— Куда же вы без меня, мистер Роджерс, — наклонившись ближе, она оставила легкий поцелуй на моей скуле.

Я ухмыльнулся одним уголком губ и резко вздрогнул, когда Наоми расстегнула ширинку на моих джинсах и ловко пробралась в боксеры. Когда ее пальчики крепко, но осторожно обхватили мой член, из легких словно исчез воздух, но я ясно помнил, что делал глубокий вдох.

— Наоми? — опьяненный нахлынувшим ощущением бешеного исступления, я произнес ее имя грудным голосом.