– Вам еще нет сорока. – В голосе Эрби появились тревога и настойчивость.

– Тридцать восемь, если считать годы; все шестьдесят, если говорить об эмоциональном восприятии жизни. Я же все-таки психолог. А ему, – продолжала Она с горечью, – тридцать пять, и выглядит он еще моложе. Неужели ты думаешь, что он видит во мне… что-то особенное?

– Вы ошибаетесь! – Стальной кулак Эрби с лязгом обрушился на пластмассовую поверхность стола. – Послушайте…

Но Сьюзен Кэлвин яростно набросилась на него. Ожесточение и боль в ее глазах вспыхнули ярким пламенем:

– Вот еще! Что ты об этом знаешь, – ты, машина! Я для тебя – образчик, интересная букашка со своеобразными мыслями, которые ты видишь как на ладони. Превосходный пример разбитых надежд, правда? Почти как в книгах!

Ее сухие рыдания постепенно затихли.

Робот съежился под этим натиском. Он умоляюще покачал головой:

– Ну пожалуйста, выслушайте меня! Если бы вы захотели, я мог бы помочь вам!

– Как? – Ее губы скривились. – Дать хороший совет?

– Нет, не так. Я просто знаю, что думают другие люди, например Милтон Эш.

Наступило долгое молчание. Сьюзен Кэлвин потупилась.

– Я не хочу знать, что он думает, – выдохнула она.

– Замолчи.

– А мне кажется, вы хотели бы знать, что он думает.

Она все еще сидела с опущенными глазами, но ее дыхание участилось.

– Ты говоришь чепуху, – прошептала она.

– Зачем? Я хочу помочь. Милтон Эш… – Он остановился.

Она подняла голову!

– Ну?

– Он любит вас, – тихо сказал робот.

Целую минуту доктор Кэлвин молча, широко раскрыв глаза, глядела на робота.

– Ты ошибаешься! Конечно, ошибаешься! С какой стати?

– Правда, любит. Этого нельзя утаить от меня.

– Но я так… так… – Она запнулась.

– Он смотрит вглубь – он ценит интеллект. Милтон Эш не из тех, кто женится на прическе и хорошеньких глазках.

Сьюзен Кэлвин часто заморгала. Она заговорила не сразу, и ее голос дрожал.

– Но ведь он никогда и никак не обнаруживал…

– А вы дали ему эту возможность?

– Как я могла? Я никогда не думала…

– Вот именно!

Сьюзен Кэлвин замолчала, потом внезапно подняла голову:

– Полгода назад к нему на завод приезжала девушка. Стройная блондинка. Кажется, она была красива. И, конечно, едва знала таблицу умножения. Он целый день пыжился перед ней, пытаясь объяснить, как делают роботов. – Ее голос зазвучал жестко. – Конечно, она ничего не поняла! Кто она?

Эрби, не колеблясь, отвечал:

– Я знаю, кого вы имеете в виду. Это его двоюродная сестра. Уверяю вас, здесь нет никаких романтических отношений.

Сьюзен Кэлвин почти с девичьей легкостью встала.

– Как странно! Именно это я временами пыталась себе внушить, хотя серьезно никогда так не думала. Значит, это правда!

Она подбежала к Эрби и обеими руками схватила его холодную тяжелую руку.

– Спасибо, Эрби, – прошептала она голосом, слегка охрипшим от волнения.

– Никому не говори об этом. Пусть это будет наш секрет. Спасибо еще раз.

Судорожно сжав бесчувственные металлические пальцы Эрби, она вышла.

Эрби медленно повернулся к отложенному роману. Его мысли никто не смог бы прочесть.

Милтон Эш не спеша, с удовольствием потянулся, кряхтя и треща суставами, потом свирепо уставился на Питера Богерта.

– Послушайте, – сказал он, – я сижу над этим уже неделю и за все время почти не спал. Сколько еще мне возиться? Вы как будто сказали, что дело в позитронной бомбардировке в вакуумной камере Д?

Богерт деликатно зевнул и с интересом поглядел на свои белые руки.

– Да. Я напал на след.

– Я знаю, что значит, когда это говорит математик. Сколько вам еще осталось?

– Все зависит…

– От чего? – Эш бросился в кресло и вытянул длинные ноги.

– От Лэннинга. Старик не согласен со мной. – Он вздохнул. – Немного отстал от жизни, вот в чем дело. Цепляется за свою обожаемую матричную механику, а этот вопрос требует более мощных математических средств. Он так упрям.

Эш сонно пробормотал:

– А почему бы не спросить у Эрби и не покончить с этим?

– Спросить у робота? – Брови Богерта полезли вверх.

– А что? Разве старуха вам не говорила?