– Где расстреливать будете? – Он потянулся к автомату, чтобы разом закончить этот странный разговор.

– Не делай глупостей, – предостерег лейтенант; ему сверху было хорошо видно, как поднимает Буй-Тур автомат, прислоненный к стволу сосны.

– Не стреляй, друже проводник, – неожиданно сказал и Щупак, – мы не хотим умирать.

– Ты… молчи! Или надеешься, что Советы помилуют? – Буй-Тур хотел было еще что-то добавить злое, но вдруг почувствовал, как уткнулся в спину ствол пистолета.

Щупак решил «ускорить» переговоры.

– Зрада! Хлопцы, быйте по зрадныку! – заорал Буй-Тур.

А те поднялись, швыряя подальше от себя автоматы.

По склону шли солдаты Малеванного, шли не торопясь: было ясно, что с бандой покончено.

– Не ожидал от тебя, Степан, – устало сказал Буй-Тур.

– А что делать? – незлобно ответил Щупак. – Жить хочется, друже сотник…

Малеванный подошел к Буй-Туру. Он сильно изменился с той осени, когда видел его бандеровец. Похудел и почернел от жгучего солнца, лесных колючих ветров. Резко выдавались острые скулы на лице, запали глаза. И были они все такими же голубыми и добрыми. Месяцы непрерывного напряжения приучили его к осторожности, к молниеносной реакции на каждое движение врага. Он подошел к Буй-Туру неторопливо и вроде бы без опаски, но проводник видел, каким цепким стал его взгляд, как вздыбились под гимнастеркой мускулы. «От такого уже не сбежать», – подумал проводник.

– Слава героям… [10] – насмешливо сказал Малеванный.

– Здравия желаю, лейтенант! – в хон ему откликнулся Буй-Тур.

– И псам, и гончим, и псарям – слава! – добавил Малеванный, и у Буй-Тура на лицо легла злобная гримаса.

Этот лейтенант причислял его, идейного борца за самостийну, к своре псов и палачей, душителей народной воли, которых «восславил» еще великий Тарас.

– Не издевайся, лейтенант. – Сотник безнадежным жестом расстегнул свой широкий кожаный ремень с гранатами, взвесил на руке и собрался швырнуть в кучу амуниции.

– Отставить! – прикрикнул лейтенант. И – одному из своих солдат: – Кравчук, возьмите у него гранаты.

Кравчук ловко вывернул из гранат взрыватели. «Да, такого не проведешь», – опять подумал Буй-Тур, секунду назад решивший было умереть геройской и скорой смертью.

Солдаты обыскивали бандитов, и те охотно и облегченно – наконец-то кончился этот изнурительный бег от смерти – подставляли под солдатские ладони карманы, освобождались от ножей и пистолетов. Потом их построили в реденькую колонну и повели по склону к выходу из оврага.

– Пошли и мы, – махнул рукой Буй-Туру лейтенант.

Щупак, как и положено, шел на шаг позади своего сотника – привычка, выработанная двумя годами совместного хождения в лесах.

Солнце наконец покатилось к горизонту, и от сосен легли длинные тени, разлинеили землю. Шел от нее, от земли, густой дух, мешался с резким ароматом трав, красной ягоды-земляники, сосновой хвои. Буй-Тур подумал, как он измотался за эти пять дней и что хорошо бы лечь на эту землю и не встать…

Злата Гуляйвитер подошла к небольшому серо-скучному особняку, на котором красовалась новенькая вывеска: «Зоря». Вьльна украшська газета для украiнцiв». Она поднялась по каменным ступенькам к парадному входу.

В прошлом это, очевидно, был типичный «арийский» дом. Над парадным сохранилась дощечка: «Вход только для господ». Сбоку от нее белел въевшийся в стену призыв «Покончить с трусами и паникерами». На специальной подставке был укреплен почтовый ящик, и будто для того, чтобы никто не сомневался, какие газеты получали в этом особняке, на нем виднелась полузатертая надпись: «Фелькишер беобахтер». Рядом ввинчено медное кольцо для собаки, у порожка лежал резиновый коврик.

Злата почувствовала легкое раздражение: дядя несколько дней назад неожиданно стал хозяином этого особняка и уже мог бы избавиться от этого старого хлама. Он позвонил ей сегодня днем: приди да приди, давно не виделись. Злата не любила визиты к родственникам. Начинались охи и ахи, часами длились бесцельные, бессодержательные разговоры. Но сегодня от встречи она не смогла уклониться. Дядя, Левко Макивчук, стал редактором газеты «Зоря» и подготовил ее первый номер. Было решено отметить это незаурядное событие в кругу старых борцов за «вильну соборну Украину».

Злата принадлежала к младшему поколению националистов. Но и ей было уже что вспомнить. Люди осведомленные знали, что в биографии племянницы редактора Златы Гуляйвитер («Веселка») – рейды в сорок третьем году по Львовщине, два «путешествия» по нелегальным тропам в качестве курьера в сорок пятом.

Но известно это было немногим, а Злата старалась, чтобы в ее прошлом кто попало не копался. Для всех она была просто Златой Гуляйвитер, симпатичной дивчиной, увлекавшейся историей, пробовавшей силы в журналистике.