Могла ли я обозвать Себастина таким скверным ругательством? В глубине души я знаю, что мое воспитание не позволило бы мне обозвать его грязным. Возможно, в тот раз кукла действительно заговорила со мной сама. Будто знала, что я все равно ей не поверю.

Бэтти залепетала:

— Что, Триси? Нам любопытно, мы ведь твои лучшие подруги.

Придется им все рассказать. Я подношу к губам ладонь и шепчу: "Каждая фрейлина пыталась угодить Элизе, а Элиза была раскрепощенной особой и не брезговала своими служанками. Тьфу! Мы все лишь слуги для нее. И вся наша власть только благость самой королевы".

— Какие интересные подробности ты рассказываешь. Но вот что я тебе скажу, подруга — вылизывать зад самой королевы нисколечко ни зазорно, — отвечает мне Анфиса в своей манере.

— Прекрати! — мои щеки вспыхивают огнем, я сгораю на месте от стыда.

— Лизать королевский зад! — хохочет, невоспитанная Бэтти.

— Немедленно прекратите, иначе наше чаепитие прямо сейчас закончится!

Я в ярости и негодовании ударяю ладонями по столу. Мой гнев справедлив. Эти куклы только и ждут, чтобы вытянуть из меня давно забытые постыдные подробности, а потом поднять меня на смех. Но к счастью угроза срыва чаепития подействовала.

Анфиса заизвинялась:

— Хорошо, подруга, поменяем тему нашей светской беседы. И зачем же твой горячо любимый супруг погубил наследника?

— В своем письме Себастиан говорит о неких мотивах. Я уж не знаю, что заставило его совершить убийство. Но знаю, что он обрек нас на вечное изгнание. Наутро король кричал так, будто их связывала с Себастианом старая тайна.

Возможно, это была месть.

* * *

После случая на балу 13 августа 1914 года, мы оба лишились всех привилегий.

Уже наутро в резиденцию прибыл кортеж короля.

Георг ворвался в дом и набросился на Себастиана с кулаками.

"Я знаю, что это ты, Себастиан! Мстишь мне за тот случай на охоте? Ты негодяй и предатель! Изменник! Я вздерну тебя на люстре!"

Тогда вмешалась Елизавета:

"Ваше величество, никто не видел убийцу. Это мог сделать кто угодно. Я потеряла сына. Прошу вас, уедем! — В ее голосе за скорбью по утрате чада, таился страх за свою бархатистую шкурку. Тогда я впервые видела ее такой напуганной".

"Вы пойдете на плаху! Немедленно арестовать этого человека и всех кто присутствовал на балу!"

Король требовал от нас признания о Сахарных ночах. Но мы не выдали тайн королевы. Возможно, в качестве благодарности Елизавета и оставила мне поместье с прислугой. Если, конечно, убитая горем мать, была способна на благодарность. Я так и не узнала, смогла ли королева пережить революцию и никогда ее больше не видела.

А вину Себастиана доказать так и не удалось.

* * *

В тот день, меня, забирать не стали. Лишь увели супруга. Я хорошо помню, как смотрела вслед уезжающему кортежу гостей и понимала, что больше никогда не вернусь ко двору. Король с королевой непросто уезжали из поместья Де Беладонна — они уезжали навсегда — "Это они теперь будут жить..." — думала я тогда — "Это с ними будет случаться жизнь... а не со мной". — Я оставалась одна на всем белом свете лишенная любви королевы. Одна словно птица в клетке.

В тот день я кричала так громко, что вороны в округе поднялись в небо.

А через два месяца Себастиана отпустили.

Он не сказал, как смог избежать плахи... и вернулся уже другим человеком.

ГЛАВА 4 ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА СТОИТ В УГЛУ

В эту бессонную ночь я пью чай со своими куклами при свете единственной свечи. Наша компания обсуждает ошибки моего прошлого. Куклы настаивают, что я должна была выдать мужа палачам и спасти свой титул. А я в свою очередь защищаюсь:

— Я не могла его выдать, мы же клялись перед алтарем.

— Нужно было думать о чести рода, графиня. Ты должна была выдать его королю. Сказать, что он убил принца, что он бил тебя и вообще был опасным человеком. Тогда, тебя бы дуреха вернули ко двору как жертву, а теперь ты старая никому не нужная графиня без титула.

Я обнимаю ладонью подбородок и с грустью отворачиваюсь к окну:

— Кому нужны эти титулы? У власти стоит чернь. Миром завладели деньги. Любой повеса, теперь может возомнить себя графом, лишь бы денежки были, а таких как мы с вами, девочки, эти простолюдины не станут лобзать в ягодицы, простите меня за выражение, но в новом мире, для нас нет места. А что до Себастиана, то он никогда меня не бил. Я не могла его выдать, и я не была уверена.

— Все что ты делаешь, Белатрис, это лишь оправдываешься. Прекрати. Мне жалко на тебя смотреть, мир изменился, и теперь для нас нет места под солнцем. А его надо отвоевывать. Ты могла бы добиться льгот.

— Я не стану перед ними унижаться.

— Тогда прекрати жаловаться и признай, что ты ничем не отличаешься от простоволоски с базара, потому что плевать они хотели на твое происхождение.

— Смотри в свою чашку, Анфиса! Не дело попрекать взрослую госпожу кукольными советами. Я, если ты хочешь знать...