Близкие подруги больше никогда не виделись и не созванивались.

В автобусе, который прибыл в Москву из Рязани, Ирины не было.

Москва.

Прохоров отвез Савельева к его дому. Они еще какое-то время сидели в машине и майор распрашивал отца пропавшей о последнем увлечении Ирины. Почему-то похищенный рисунок заинтересовал его еще больше, чем таинственное исчезновение девушки. Может быть из-за того, что похищение рисунка зацепило его личную безопасность, в то время, как рассказ Савельева о пропаже дочери казался какой-то мистикой и у Прохорова было ощущение, что блудная дочь вот-вот где-то объявится.

Интуиция никогда не подводила майора. В этот раз у него возникло желание посмотреть на все графические работы Ирины. Откуда появлялись эти желания и предположения Прохоров не знал, но почти всегда они выводили его на верный след.

Майор вместе с Савельевым снова поднялись в квартиру.

Все работы Ирины хранились в обыкновенной толстой папке с файлами А4 формата. Каждый рисунок в своем файле, всего их было не меньше ста. Такие же причудливые узоры, как на украденном листе, с первого до последнего. Но создавалось четкое представление, что начиная с первой работы до последней, одна и та же картина усовершенствовалась, оттачивалась, что-то добавлялось, что-то исправлялось. Автор постоянно перерисовывал одни и те же узоры, добиваясь какого-то совершенства, стремился к какому-то только ему известному идеалу.

– Я возьму это, если вы не возражаете, – обратился Прохоров к Савельеву, все еще рассматривая папку с графикой.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы это делали, – ответил Савельев, – Ирина очень ревностно относится к своим увлечениям, это у нее с детства. Поэтому не обессудьте… А поймите, как отца.

– Но… – попытался что-то возразить майор.

Он посмотрел на суровый взгляд Савельева, который выражал беспокойство, что у него отнимают что-то дорогое и ценное, и все возражения рассеялись сами собой.

– Может быть вы и правы, – сказал Прохоров, – а сделать фото?

– Да, пожалуйста, – более спокойным тоном ответил отец.

Майор достал свой смартфон и сделал около десятка снимков заинтересовавших его рисунков.

В это время у Савельева зазвонил мобильный.

– Привет, Костя. Привет, дорогой… Пока ничего утешительного.

С первых слов Прохоров понял, что Савельеву звонит его начальник.

– Прохоров? Еще у меня, – продолжал разговор отец пропавшей, – хорошо, сейчас дам, – он протянул майору телефон, – вас… Костя…

– Доброе утро, Константин Евгеньевич.

– Привет, Андрей. Что там с девчонкой?

– Пока рано делать какие-то выводы. Работаю.

– Понятно… Как скоро будешь в управлении?

– Раз поставлен такой вопрос, то, как только буду нужен.

– Нужен… Прямо сейчас.

– Понял. Даю Василию Степановичу трубку, – Прохоров отдал Савельеву трубку и пока тот разговаривал с полковником, сделал еще несколько снимков из альбома Ирины.

Когда Савельев закончил говорить с полковником, Прохоров закрыл папку с рисунками и обратился к нему.

Конец ознакомительного фрагмента.